В итоге, нарастив наши ДРГ на севере Украины со ста до трехсот тысяч человек, мы практически парализовали движение в тылах немецких войск на расстоянии до двухсот километров от фронта — фрицы сидели по укрепрайонам как мыши и все-равно несли потери — снайперские и минометные обстрелы, бомбардировки, штурмы танковыми группами никто не отменял. Правда, пока мы старались применять РПГ только если была возможность собрать хвостовые части снарядов. Понятия не имею, знали ли немцы о том, что наше оперение давало не только направление, но и небольшое вращение, но пока раскрывать секреты мы не собирались. Вращение было нужно не для стабилизации — какая там стабилизация на десяти оборотах в секунду — а для уменьшения последствий от неточного изготовления отдельных элементов оперения или порохового двигателя — если какой-то элемент имеет отклонения в конструкции от других элементов, то при вращении снаряда эта неточность будет воздействовать попеременно с разных сторон и отклонение будет постоянно компенсироваться. Кстати, поэтому же делали закрутку оперения и для стрел, а вовсе не для стабилизации, как писали практически везде — я еще удивлялся, как это можно компенсировать сопротивление воздуха таким низкоскоростным вращением.
Но это все техника. В дополнение к нашим ДРГ по немецким тылам как обычно действовали штурмовики, мобильные танковые группы и ударные разведчики — мы довели их производство до пяти штук в неделю и уже могли позволить удары и по небольшим целям — машинам, орудиям, танкам, скоплениям солдат, а то и, при проведении операций, по отдельным пулеметам. 10-кг управляемой бомбы было достаточно для уничтожения танка или автомобиля. Высотный бомбардировщик мог взять сто таких бомб, и при вероятности поражения цели в тридцать-семьдесят процентов — в зависимости от типа цели — один воздушный аппарат мог уничтожить или повредить в среднем пятьдесят целей за один вылет. Четыре оператора постоянно выискивали и гвоздили наземные цели. Немцы начали ставить множество макетов боевой техники, в том числе и двигающейся, поэтому приходилось селектировать цели и по тепловому излучению. Оператор управлял бомбой по направленному радиолучу — направленная антенна была нацелена на бомбу, у которой сзади была антенна, воспринимавшая сигналы из верхней сферы конусом в тридцать градусов. Иногда оператор "терял" бомбу — при резком маневре бомбардировщика или самой бомбы, если он слишком сильно поворачивал ее. Тогда она продолжала падать как обычная, и иногда оператор снова мог поймать ее в управление. Немцы пытались глушить радиоканалы, но безуспешно — направленные радиоканалы так просто не заглушить — для этого источник помех должен "заглянуть" в раствор антенны, а так — его сигнал приходил заведомо слабее управляющего сигнала, если только удачно сядет на один из боковых лепестков диаграммы направленности, но это было не так-то просто, да и время полета составляло секунд пять — а за это время надо не только определить канал, на котором идет управление, при том, что операторы выбирали один из десяти доступных, но и вообще определить, что идет бомбардировка — кто его знает — высотник просто так пролетает сверху или уже что-то сбросил? Гораздо эффективнее получалось у немцев ставить пассивные помехи — их новые зенитные снаряды при взрыве разбрасывали алюминиевую фольгу, которая экранировала управляющие сигналы на высотах до восьми километров — эффективность бомб снизилась. К счастью, фрицы не могли прикрыть все цели — просто не хватало зениток.
Весь этот ад, что мы устроили немцам в их тылах, привел к росту кривой их потерь. Если раньше, еще полгода назад, их ежедневные потери при отсутствии наступательных боев были где-то триста человек убитыми и полста ранеными, то теперь они возросли в двадцать раз — шесть тысяч одних только трупов. Соответственно, даже без проведения наступательных или оборонительных операций, в год они будут безвозвратно терять нужные нам два миллиона человек. Конечно, наивно ожидать, что они так и будут терпеть этот отстрел, но пока тенденция обнадеживала.
В этом нам сильно помогала новая техника разведки. Тепловизионные приборы нами применялись уже более года и постоянно совершенствовались, хотя самонаводящиеся ракеты пока не получались — чистота материалов была недостаточна для датчиков небольшого размера и они теряли цель. Но тепловизоры уже давали приличную картинку — матрица из 64×64 элементов вибрировала, сканируя площадь, и выдавала на ЭЛТ развертку вполне телевизионного качества. Мы могли различать отдельных пехотинцев с расстояния в пять километров, танки — с восьми, а стреляющую батарею, точнее — пороховые газы — с двадцати.