— Каджри, — торжественно сказал я. — Я озолочу тебя и Пьяри.
— Ты и Пьяри возьмешь с собой?
— Да, ведь ты ее ненавидишь, — вспомнил я.
— Ведь ты говорил, что она станет моей служанкой. Зачем же равнять нас?
Я рассмеялся.
— Ладно, Каджри, пойдем домой, я проголодался.
Мы начали спускаться. Каджри оступилась и заскользила вниз, но я успел поймать ее за руку.
— Не торопись, — наставительно произнес я. — Смотри, куда ноги ставишь. Если камень сорвется и потянет тебя за собой, ты скатишься вниз раньше, чем он.
На спуск у нас ушло вдвое меньше времени, и мы вышли прямо к шатру.
Услышав плач Рамо и ее невестки, мы поняли, что мальчик умер. Это как громом поразило нас. Малыш был ласковый непоседа, мы привыкли к его веселым затеям и звонкому смеху. С радостными возгласами он забирался на огромную лохматую Бхуру, и мы любовались, глядя на его игры. Бхура ни разу не зарычала на него, наверное, и собака понимала, что ребенка нельзя обижать. Сейчас Бхура, задрав вверх морду, жалобно скулила, и в ее умных глазах застыли слезы.
— Умер? — спросил я Мангу.
— Да.
— Ты отдал деньги? — поинтересовалась Каджри.
— Мангу помог нам, дал четыре аны, — сказала Рамо. — Они нам очень пригодились.
— Мангу! — крикнул я. — Я дал тебе рупию!
Мангу смутился, а обе женщины, сидевшие у тела мальчика, насторожились.
— Ты одолжил мне рупию, правильно, — принимая независимый вид, заявил Мангу. — Я тебе ее верну, и потому не указывай, как мне ее потратить!
— Мангу! Ты низкий и подлый человек! — сказал я.
— Чего зубы скалишь, как лесной кот? — набросилась на него Каджри. — Ты обделил ребенка, как ты взглянешь в глаза его матери?
— Грязная образина! — закричала мать умершего мальчика, поднявшись на ноги. — Значит, ты обманул нас! На, получай! — И она швырнула монеты в лицо Мангу.
Мангу собрал деньги и пошел прочь. Я был взбешен. Я догнал его и схватил за плечо.
— Куда, негодяй? Схватил деньги и пошел, будто их твой отец заработал!
Мангу считал себя сильным. Он рывком стряхнул с себя мои руки и презрительно бросил:
— Нет, их заработал не мой отец, а твоя баба, — и кивнул в сторону Каджри.
Каджри разъяренной львицей бросилась на Мангу и вцепилась ногтями в его лицо. Мангу ударил Каджри, и она упала. Тогда я ринулся на обидчика. Схватившись, мы упали на землю. Рамо и ее невестка подняли крик. Стали сбегаться мужчины. А мы катались по земле, нанося друг другу тяжелые удары. Я ничего не соображал, гнев затуманил сознание.
Каджри верила в мою силу, она уселась поудобней и принялась ругать Мангу.
— Посмотрите на этого мерзавца! Паршивец, ударил меня! Ну, погоди! Сейчас мой муж сотрет тебя в порошок!
Размахивая руками, на нее набросилась мать Мангу.
— Уж не грозишь ли ты нам его женой, этой полицейской подстилкой?
— Пошла прочь, старая чертовка, — оскалила зубы Каджри и стала похожа на кричащую в гневе обезьяну.
В это мгновение Мангу вцепился мне в ногу зубами. Я вскрикнул, собрал все силы и, высоко подняв Мангу над головой, изо всех сил грохнул его о землю. Мангу вскрикнул и потерял сознание. Его мать с воплем пришла к распростертому телу.
Каджри подбежала ко мне и обхватила руками. Моя рубаха была изодрана в клочья. Каджри принялась меня отряхивать от пыли. Я обнял ее и увел в шатер. У меня на ноге проступили следы четырех зубов Мангу, из ноги сочилась кровь. Каджри принесла воды и обмыла ногу. Я сорвал побеги деревца, росшего рядом с шатром, и выдавил сок на раны, а потом принялся за еду. Каджри присоединилась ко мне. Мы ели молча. Я лег. Каджри уселась у входа и, распустив волосы, принялась втирать в них масло, а я тут же заснул.
Когда я проснулся, боль в ноге почти прошла.
— Когда ты его поднял и завертел над головой, — сказала Каджри, — я даже испугалась! Отец небесный! У всех глаза на лоб полезли. Этот Мангу здорово всем надоел, прямо в зубах навяз. Ты же знаешь, они открыли притон за деревней. А Мангу доставляет выручку начальнику полиции и потому чувствует себя как у бога за пазухой.
— Я с ним до конца рассчитаюсь!
— Ох, боюсь!
— Чего?
— Он же настоящий убийца, Сукхрам.
— Ну что ж, вот я его и прикончу.
— Разве ты можешь кого-нибудь убить? — рассмеялась Каджри.
— А вот я пущу тебе кровь, распутница! — я хлопнул ее ладонью по спине.
На глазах у Каджри показались слезы. Наверное, я сгоряча сильно ее ударил.
Каджри вытащила из-за пояса кинжал.
— Ну-ка, бери свой кинжал, я тебе покажу, на что я способна!.
— Женщина, если мне и придется поднять на тебя нож, я не стану бояться за свою жизнь!
— Ты в этом уверен? А ну, берегись!
Каджри метнула кинжал. Я подпрыгнул и еле успел увернуться. Кинжал был послан сильной и точной рукой. Попади он в меня, я бы не досчитался ребра.
— Ну что, понял? — торжествующе произнесла Каджри. — Я вижу, что и мужчины умеют прыгать не хуже обезьян!
Я схватил ее и поднял, как Мангу, высоко над головой.
— О, великий боже! — запричитала Каджри. — Пощади и помилуй! Сукхрам, пусти меня, и я припаду к твоим ногам. Заклинаю тебя! Сжалься! Я — твоя покорная раба!
Я поставил ее на землю.
— У, буйвол! Силища-то какая!
— Опять язык распускаешь?
— У тебя руки крепкие, ты их и пускаешь в ход, а у меня оружие — мой язык!
Я опять рассмеялся. Каджри заулыбалась.
— Смотри, Мангу подкараулит тебя ночью.
— Я разорву его на части.
— А если он в темноте всадит в тебя кинжал?
— Я тоже не с пирожными в руках хожу.
— Припадаю к твоим ногам, но молю, выслушай меня.
— Ладно, говори.
Она прошептала:
— Упрячь его в тюрьму. Он уже два раза сидел. Стоит написать полицейским, и он будет за решеткой.
— Нет, Каджри, я на это не пойду.
— Так я пойду! К ногам твоей Пьяри паду ради тебя. Она заставит Рустамхана упрятать его покрепче.
Мне показалось, что я схожу с ума, я не верил своим ушам. Я поднял Каджри на руки и спросил, глядя ей прямо в глаза:
— Каджри! Неужели ты так любишь меня?
— Я тебе дело говорю, а ты лепечешь, как ребенок. Говорю тебе, надо донести обо всем в участок.
— Нет, Каджри. Мангу из нашего племени. Кто из нас не ошибается? Ну, подрались мы малость, это обычное мужское развлечение. Теперь все улажено. Я к нему вражды не питаю. А Мангу надо просто женить, женщину ему надо.
Неожиданно он сам показался на пороге. Он стоял за дверью и все слышал. В руках у него поблескивал кинжал. Он отбросил его и упал к моим ногам.
Я прижал его к груди.
— Мангу! — сказал я. — Мы с тобой достаточно сильны. Но в драках только зря растрачиваем свою силу.
Каджри застыла от изумления. У входа уже толпились другие наты. Кто-то недоверчиво спросил:
— Мангу просил у тебя прощения?
Я вышел из шатра.
— А что, он шел меня убить?
— Ну да, он шел рассчитаться с тобой.
— Слышишь, Каджри? Мангу настоящий мужчина! Он поступил честно.
Наты молча стояли вокруг.
— Мангу — мой друг, — обратился я к ним, вновь пожимая ему руку. — Между нами нет вражды.
— Я пришел рассчитаться с ним, но Сукхрам великодушен, как лев. Его слов мне никогда не забыть. Сукхрам — настоящий мужчина, — сказал Мангу.
Наты разошлись, вместе с ними ушел и Мангу. Остались только мы с Каджри. Я вошел в шатер и лег на кровать. Каджри взяла кувшин и отправилась за водой. Она вернулась веселая, с водой и перепелом в руке.
12
Сукхрам продолжал: