А куда ей еще податься!..
— Эта помощь тебе за то, что одному-единственному человеку ты все же отважилась рассказать про свои сны: Ольге Васильевне твоей. Кстати, она вызвалась проводить тебя тогда отнюдь не случайно и не случайно стала расспрашивать тебя. Учти, ей внушили мысль поговорить с тобой. Эка важность: девушка хлопнулась в обморок на кладбище!
— Она хорошо ко мне относилась! — возмущенно вскричала Светлана, на мгновение усомнившись в чистоте чувств любимой учительницы.
— Ты несправедлива к ней, — осторожно заметил Миша, как бы оценивая последнюю мысль собеседницы. — Ей внушали не хорошее отношение к тебе, не внимание и любовь. Это было бы жестоко. Но она могла просто провести тебя до трамвая, не задавая лишних вопросов на тему. А ты, мол, не ушиблась? А голова не кружится? Ну и ладушки. Посадила, и поехали. А так она стала пробным шаром. И ты моментально сломалась.
— Твоя работа? — устало спросила уже ни во что не верившая Светлана, которая вдобавок вспомнила, как в небе лопнула струна.
— Наша, — таинственно сообщил гость. — Учти, не я один наблюдаю за тобой. Да и не за тобой одной.
Последние слова Миши с новой силой пробудили волнение неизвестности, и с замиранием сердца Светлана спросила:
— Скажи... а за... Геной вы... не наблюдаете?
Гость нахмурился и засветился еще ярче, но несмотря на это свет остался мягким и не резал глаза.
— Что с Генкой? — повторила Светлана настойчиво и встала. Миша молчал.
— Скажи.
— Не могу. Не должен. Сама узнаешь.
Она умоляюще протянула руки к гостю и медленно пошла. Но вдруг ноги подкосились, Светлана опустилась на колени. То ли подействовало жесткое: “Не должен”, — то ли еще что-нибудь, только она запрокинула голову, и из полураскрытых губ вылетел древний вопль, протяжный бабий вой. Так выли над белым телом любимого мужа, истыканным кочевничьими длинными стрелами с черным оперением еще вдовы дружинников князя Игоря. Так вопила и плакала княгиня Ольга на крепостном валу в Путивле.
— Молчи и хлебай свою кашу полной ложкой, — прошипел сквозь зубы Миша. — В конце концов, ничего такого про твоего Гену я не сказал.
Светлана вспомнила, что князь Игорь бежал из половецкого плена и вернулся к Ярославне. На мгновение ей сделалось легче. Но ведь многие, слишком многие княжьи дружинники так и не вернулись...
— Он бросил меня. Ушел, — сказала она безнадежно и добавила то, чего боялась больше всего: — Ушел навсегда.
Гость молчал, не убеждая ее, ни разубеждая. Ни малейшей надежды или лазейки... Светлана встала с колен, ссутулившись поплелась к кровати, рухнула в ноги к Альке и спросила, лишь бы спросить что-нибудь:
— Ладно, не говоришь, и не надо. А как там у вас остальные? Как ты сам?
— Вот так-то лучше, — Миша улыбнулся. — Он не бросил тебя, учти. Он должен был сделать это, и сделал. И ты это знаешь. Ты бы не полюбила Гену, если бы он был другой...
В словах Миши почудился некий намек. Светлана так и впилась жадным взглядом в губы гостя... Однако Миша уже говорил с полнейшим беспристрастием:
— Борух Пинхусович теперь в четвертом мире, я сам обосновался во втором, Мышка и Чубик по-прежнему в преисподней.
Светлана тихонько вздрогнула и продолжала играть в вопросы:
— Чем же вы там занимаетесь?
— Да кто чем. Чубик сибаритствует, как тургеневский Аркадий, играет “Рыбачку Соню” и регулярно отмечает Духов день на могиле Федора Величковского. Мы с Мышкой ходим парой, только теперь в разных мирах. Борух Пинхусович был абсолютно прав насчет ее имени: она как хозяйка встречает вновь прибывших, заботится о них. Ее волосы окончательно отросли и просто великолепны. Еще даже лучше, чем были на самом деле.
— А ты?
— Госпожа Мышка помогает сориентироваться, взять себя в руки и не делать глупостей в своем мире, я в своем, — Миша выразительно посмотрел на Светлану. — А таких, кто делает глупости, в последнее время ой как много. Гораздо больше чем надо.