То же самое я могу сказать о структуре так называемых “тонких” миров, о показанной в повести преисподней — я могу и не разделять подобный взгляд на потусторонний мир, но картина именно такого загробного мира срабатывает в этой повести наиболее эффективно.
Подтверждение третье. Герои повести
Вы уже знаете, что о Куреневской трагедии ничего почти не писали, так что ни Юру, ни Мишу, ни Мышку я, к сожалению, обосновать и подтвердить не могу. Не знаю также подтверждения, что в Бабьем Яре был расстрелян матрос Днепровской флотилии, боцман Яша по прозвищу Чубик (хотя факт расстрела моряков-днепровцев подтверждается и у Кузнецова, и в других источниках). А вот насчет расстрелянных евреев, которые действуют в повести — дело совершенно другое.
В 1991-м г., в канун 50-летия начала расстрелов, киевская газета “Молода гвардiя” совершила благороднейшее дело, выпустив Книгу памяти Бабьего Яра. В ней приведены все данные, которые к тому моменту удалось собрать о жертвах расстрелов (и не только о евреях, иначе в Книгу не вошли бы, например, Олена Телига и Иван Рогач, которые были убежденными украинскими националистами).
Когда в 1989 году я начинал работать над повестью, я вывел следующих героев-евреев: Соня и ее дедушка, по прозвищу Старый Сема; его друг Борух Пинхусович, живший на Малой Васильковской (теперь Шота Руставели) возле синагоги (теперь Театр кукол). Окончившая школу Соня жила с дедушкой неподалеку (мне представлялось, где-то на ул.Саксаганского, это на квартал выше ул.Жадановского). Представьте же мое удивление, граничащее пожалуй с ужасом, когда в Книге памяти Бабьего Яра я нашел всех троих:
“САХНОВСКИЙ САМУМЛ ВОЛЬФОВИЧ, зав.маг., 1890, г.Киев, ул.Шота Руставели, д.10, кв.4” (стр.68)
“СТАВСКАЯ СОФЬЯ, ученица, 1924, г.Киев, ул.Жадановского, д.41, кв.11.
СТАВСКИЙ БОРИС, 1870.” (стр.72)
Не зная ничего об этих людях я лишь перепутал имена стариков (дедушка был Борухом, а Старый Сема — его другом) да дал лишний год Соне, в остальном все совпадало! Все, вплоть до места проживания (правда и то, что Стасвкие жили на Жадановского, а не на Саксаганского, но это всего на квартал ниже и это я в первом варианте точно не определял).
Вот тогда я понял, что если не переработаю свою повесть и скрою ее от людей, то буду аки свиния непотребная. Потому что все они действительно жили! И все, что я написал, не будучи прямым свидетелем Куреневской трагедии — тем не менее правда.
А теперь подумайте, дамы и господа, пани и панове, товарищи и товарищи, граждане и гражданки, люди, человеки, такая ли фантастичная вещь — ненаучная, мистическая фантастика! И можете хоть в театр, хоть куда.
Только умоляю: помните.
Очередной виток двадцатилетнего цикла раскручен.
В нашем распоряжении осталось не так уж много времени.
Дай Бог вам одуматься, люди, человеки!
Не дай нам Бог получить очередную оплеуху...
Источники
До коммунизма оставалось лет пятнадцать-двадцать: Повестушка в четырёх снах, с бессонным эпилогом и постскриптумом об ужасной катастрофе местного значения, число жертв которой до сих пор точно не установлено. - К.: Киевское национальное культурно-просветительское общество "Русское собрание"; Укр. Центр "Свобода слова". 1996. - 74[2]с. - ("Подснежник". Прилож. к газ. "Русское собрание").
http://tim-lit.narod.ru/Text-Rus/15-20-rus-1.htm
http://tim-lit.narod.ru/Text-Rus/15-20-rus-2.htm
http://tim-lit.narod.ru/Text-Rus/15-20-rus-3.htm
http://tim-lit.narod.ru/Text-Rus/15-20-rus-4.htm
http://tim-lit.narod.ru/Text-Rus/15-20-rus-5.htm
© Тимур Литовченко. Все права защищены в соответствии с Законодавством Украины. При использовании ссылка является обязательной.
(Хотя всем известно, что "копи-райт" расшифровывается или "копировать направо", или "скопировано верно", поэтому к сохранению авторских прав никто серьезно не относится... А жаль!)