Латура это возражение ничуть не встревожило.
– Но у меня есть номер. Верно, мисс Маклауд? Сначала Ланс подумал, что он обращается к Гинни.
Потом увидел, что он смотрит на Эдиту-Энн, которая в эту минуту поднималась по ступенькам.
– Это правда, – запыхавшись, заявила та, помахивая квитанцией. – Извините, что я не сразу нашла ваш номер – пришлось порыться в бумагах.
Она перегнулась через барьер и протянула Латуру квитанцию с номером.
«Могла бы и еще пять минут поискать, – с досадой подумал Ланс. – Тогда корона была бы уже у меня». Джервис схватил дочь за руку.
– Что это еще такое? – спросил он, злобно сверкая глазами. – Не помню, чтоб в списке было его имя.
Эдита-Энн смотрела на него невинным взглядом.
– Извини, папа, я, видимо, забыла его вписать. В последнее время я стала очень рассеянной. Когда мистер Латур записывался на турнир, я сказала ему, что он начнется в двенадцать. Так что он не виноват, что опоздал. Это из-за меня.
– Как это понимать, Латур? – прошипел Джервис. – Что это ты выдумал?
Латур посмотрел ему в глаза.
– Я здесь для того же, что и остальные, – принять участие в состязании за руку королевы Гиневры.
И он медленно перевел взгляд на Гинни.
Глядя, как она зачарованно смотрит ему в глаза, Ланс ощутил беспокойство. Казалось, они молча говорили друг с другом о чем-то таком, чего не знал никто, кроме них двоих. Даже Ланс.
Он сжал повод в кулаке. Гиневра-Элизабет принадлежит ему – всегда принадлежала, с самого детства! Даже когда ее пять лет не было в Луизиане, ему в голову не приходило, что другой мужчина может смотреть ей в глаза таким долгим, таким пристальным взглядом.
– Чушь! – воскликнул Ланс, думая лишь о том, что надо оборвать связывающую этих двоих нить. – Турнир окончен. Гиневра-Элизабет, дорогая, вручай мне корону.
Она повернулась к нему, моргая глазами, словно пытаясь выйти из транса. Потом тупо посмотрела на позолоченную уродину у себя в руках.
– Надо разрешить ему участвовать в турнире, – заявил Джон, хватая ее за руку. Пусть зрители посмотрят их единоборство – они за это деньги заплатили.
– А я говорю, что турнир закончен! – крикнул Джервис, встав и пытаясь грозным взглядом подавить сопротивление брата.
– По-моему, это должна решить судейская коллегия, – тихо проговорила Эдита-Энн. И, кивнув на зрителей, которые затаив дыхание ожидали исхода спора, добавила: – Без свидетелей.
– Прекрасная мысль! – Джон махнул Лансу рукой, отсылая его от трибуны. – Иди, парень, а мы тут подумаем.
Ланс был возмущен, да как он смеет отсылать его, как мальчишку? И воскликнул, не задумываясь о последствиях:
– А я разве не имею права слова? Я без пяти минут член семьи!
– Пока еще нет, – холодно отозвался Джон. Ланс вспыхнул, но сдержался, Джон пока еще был хозяином Розленда, и Ланс не мог себе позволить вступать с ним в пререкания.
И он поехал по полю вслед за Латуром, убеждая себя, что волноваться нет причин. Судейская коллегия, без сомнения, вынесет решение в его пользу – они же специально так ее подобрали. Во-первых, его поддержит Джервис. Во-вторых, не зря же он по ночам встречался в конюшне с Эдитой-Энн – она тоже будет за него. Упрямый Джон, может, и будет стоять на своем, но решающий-то голос у Гинни!
И тут он с холодком беспокойства вспомнил взгляд, которым она обменялась с Латуром. На нее-то он может рассчитывать... или нет?
Гинни слушала спор дяди, утверждавшего, что Раф опоздал, и Эдиты-Энн, говорившей, что это случилось по ее вине. Но Их слова почти не доходили до ее сознания. Она вспомнила поговорку: «Прежде, чем загадать желание, хорошенько подумай». Господи, и зачем она только в душе пожелала, чтобы турнир заставил ее поволноваться!
И с него тут вдруг объявился Раф Латур? Ух, во всяком случае, его сюда привела не ностальгия.
Вздрогнув, она вспомнила его пристальный взгляд. Чем ближе он подъезжал к трибуне, тем сильнее колотилось ее сердце. У нее было чувство, что Раф приехал за ней, что он сейчас схватит ее и увезет.
Нет, не надо себя обманывать – сердце у нее колотилось не от страха, а от радостного ожидания.
Только посмотрев на Ланса, который пытался разорвать связывающую ее с Рафом ниточку, она поняла, что опять дала простор своему глупому воображению. Пора бы ей знать, что, если у Рафа и есть какая-то цель, она, Гинни, тут ни при чем. Его вызывающая повадка и ленивое пренебрежение свидетельствуют о том, что он явился сюда, чтобы насолить Лансу. Он собирается их перехитрить и выиграть турнир.
То есть отомстить им всем.
Как же она не поняла этого с самого начала? Раф приехал не для того, чтобы состязаться за ее руку, а для того, чтобы подвергнуть ее публичному унижению. Своим отказом от ее руки он опозорит ее перед соседями, и тогда уже на ней никто не захочет жениться. Если Ланс не выиграет турнир, ей грозит участь старой девы.
Господи, неужели это все происходит на самом деле? – с ужасом подумала Гинни, покачав головой.
– Вот и Гинни против! – услышала она голос дяди Джервиса, который, по-видимому, решил, что, покачав головой, она проголосовала против. – Осталась ты одна, Эдита-Энн.
Та мрачно взглянула на поле.
– Ты, конечно, хочешь, чтобы я тоже проголосовала против, – неуверенно произнесла она. – Но как я могу так поступить с мистером Латуром, папа? Он опоздал из-за меня. И что подумают зрители, если мы запретим его участие? По правилам мы должны это позволить.
– Она права, – с ухмылкой сказал Джон. – Если вы его не допустите, поднимется невообразимый шум. Полно, Джерв, пусть участвует. Бедные зрители весь день и так умирали от скуки. Я сам чуть челюсть не вывихнул, зевая, и теперь не возражал бы немного развлечься. Хотя бы глядя на то, как у Бафорда дрожат коленки.
– И какой от этого может быть вред? – добавила Эдита-Энн. – Ну кто он такой? Ничтожество. Какой у него шанс победить лучшего наездника округи?
В душе у Гинни забрезжила надежда. Конечно, Раф не умеет так управлять лошадью, как Ланс. Лансу вообще нет равных на турнирном поле. Но когда она поглядела на спокойного и уверенного в себе Рафа, надежда улетучилась.
– Появился новый претендент! – крикнул Джон зрителям, принимая решение на себя. – Турнир продолжается!
Одобрительный рев зрителей заглушил протест Ланса, но Гинни видела, как он, пришпорив свою серебряную лошадь, с искаженным от ярости лицом ринулся к главной трибуне.
– Я участвовал в пяти раундах, – сквозь зубы проговорил он, осадив лошадь перед судейской коллегией. – А теперь из-за того, что этот... этот тип явился с опозданием, я должен проделать все сначала, так, что ли?
– Ну зачем же? Я согласен сделать пять попыток подряд, – раздался голос подъехавшего Рафа. – Действительно, надо уравнять наше положение.
– Ты вообще не имеешь права участвовать. Ты...
– Как вас объявить, сэр? – спросил Латура Джон, не обращая на Ланса ни малейшего внимания. – Герольд должен вас объявить.
Раф посмотрел на Гинни.
– Артур из Камелота.
– Какая наглость! – возмутился Ланс, переводя взгляд с Рафа на Гинни. – В этом черном наряде тебе больше подошло бы имя Черный рыцарь.
– Что ж, – пожал плечами Раф и улыбнулся, видимо, решив не спорить по мелочам. – Мне все равно.
Гинни знала, что ему вовсе не все равно. Артур был королем и мужем Гиневры, он пользовался ее любовью и доверием, а Черный рыцарь в их детских играх также назывался Разрушитель. Он был воплощением зла, с которым сражались ее рыцари. Артур будет защищать свою королеву до последней минуты, а Разрушитель хочет ее погубить.
– Что ж, джентльмены, если вы займете свои места, – сказал Джон, – может быть, нам удастся закончить турнир до наступления темноты.
У Гинни замерло сердце. Раф наклонился и что-то тихо сказал мистеру Перкинсу. Ей хотелось услышать, какое же имя он все же выбрал, – тогда она поймет, какую роль он собирается играть в ее жизни.