Но он так и не решился пойти, понимая, что будет там лишним, что непрошеным своим посещением разрушит в домике, может быть, такие же, как и у него самого, невосполнимые теперь воспоминания.
Иванька обошел еще раз вокруг магазина и библиотеки, стараясь хоть чем-то отвлечься от нелегких мыслей. Уже начало рассветать. Утро после недавних дождей обещало быть солнечным и ясным, но сейчас, в четвергом часу, деревья и хаты еще стояли окутанные теплым летним туманом. Только что проснувшиеся ласточки носились в этом тумане, радуясь наступающему дню. Казалось, что своим веселым писком и стремительным полетом они хотят скорее разогнать темноту и туман, пробудить село для дневного труда и продолжения жизни.
Глядя на них, Иванька тоже начал ощущать в себе постепенное возвращение дневной легкости и свободы. Он снова присел на лавочку возле магазина, откуда был виден дом и речка. Прислонившись к изгороди, Иванька на минуту задремал последним предутренним оном, а когда открыл глаза, то увидел, что Лиза и капитан уже переправляются на другую сторону реки. Александр Петрович неторопливо правил лодкой, а Лиза, закутавшись в капитанский пиджак с широкими золотыми нашивками на рукавах, о чем-то неслышно для Иваньки рассказывает, изредка наклоняясь к воде, должно быть, для того, чтобы сорвать попавшуюся им по пути кувшинку. Выйдя из лодки, они постояли минуты две на берегу, а потом пошли рядом в сторону Заречья по густой, еще некошеной траве, то сливаясь в одну черно-белую фигуру, то опять расходясь и пропадая в тумане…
После этой ночи в отношениях капитана и Иваньки произошла какая-то перемена. Встретившись где-нибудь днем, они не знали, как себя вести. У Иваньки вдруг снова просыпалась ревность, и он уже готов был выдать себя, наговорить Александру Петровичу бог знает чего и про Лизу, и про рыбалку, и, конечно же, про дом, который давно надо продать, поскольку капитану он, по всему видно, совершенно не нужен. Но Иванька сдерживал себя, понимая, что ревность эта пустяшная. Лиза в такие минуты казалась ему чем-то похожей на Марьяну. Иваньке хотелось познакомиться с ней поближе, чтоб можно было сличить лицом. В предутренние сумерки, когда Лиза возвращалась домой, он такое сходство находил. Глядя, как она перед уходом развешивает во дворе только что постиранные капитановы рубашки и майки, как моет крыльцо, он по-доброму завидовал Александру Петровичу. В этой роли уже почти полновластной хозяйки бревенчатого дома Лиза особенно нравилась Иваньке и особенно походила на его Марьяну.
Несколько раз Иванька порывался завести с Александром Петровичем разговор о его дальнейших планах насчет отпуска. Но разговора у них не получалось. Капитан, чувствуя перед Иванькой вину и зная, что тому про Лизу все известно, старался как можно скорее уйти в дом. Там, в ожидании вечера, он молча курил сигарету за сигаретой, волнуясь, как перед своим самым первым, еще курсантским плаванием, от которого тогда зависела вся его будущая жизнь.
Иванька тоже уходил домой, обидевшись на капитана за такое невнимание к себе, хотя и понимал, что тому сейчас не до Иваньки, что того, наверное, одолевают всякого рода сомнения, которые может разрешить только он сам. Иванька давал себе обещание больше вовсе не ходить к Александру Петровичу, и правда, дня по три он не появлялся.
Во время одной из таких размолвок, когда Иванька совсем уже измаялся, капитан сам постучался к нему:
— Подмогнуть бы надо, Иван Мардарьевич.
— Что случилось? — сразу отошел Иванька.
— Да вот… — кивнул Александр Петрович в сторону своего дома.
Иванька глянул в окно и мгновенно забыл о всех своих обидах. Возле дома стояли две машины, груженные лесом, кирпичом и досками.
— Давно бы так, Петрович! Давно бы, а то стареет, разрушается, — заволновался он, намекая еще на что-то другое, не имеющее отношения к дому.
Как был в одной нательной рубашке Иванька выскочил на улицу и принялся бойко командовать шоферами. Те, приняв его, очевидно, за главного здесь хозяина, покорно выполняли все требования, подгоняя и разворачивая машины, как того хотелось Иваньке.
Лес разгрузили на лужайке перед домом, так, чтобы при строительстве было удобно тесать и подкатывать к стенам. Александр Петрович расплатился с шоферами новенькими, еще не бывшими в употреблении десятками, предложил им зайти в дом и выпить по рюмке. Но шофера от выпивки отказались, торопливо развернули машины и уехали в город.
Время было еще раннее, и Иванька тут же стал торопить Александра Петровича:
— Может, сегодня и начнем? Чего откладывать!