Выбрать главу

И вдруг Иванька стал замечать, что уже несколько дней подряд Лиза в Боровичах не появляется. Вначале он не придал этому значения. Случалось, и раньше она приходила не каждый день. Но вскоре, наблюдая за капитаном, Иванька понял, что в отношениях Лизы и Александра Петровича произошло что-то решительное, а может быть, даже бесповоротное. Капитан работал возле дома уже без прежнего интереса, часто, отложив в сторону топор, курил, мрачный и неприветливый. А вечером, просидев на крыльце в напрасном ожидании часов до двенадцати, уходил в дом и, не зажигая света, ложился спать. Митя, тоже заметив эту перемену, начал спрашивать:

— Чего это он?

— Кто его знает, — пожимал Иванька плечами. — Может, по кораблям своим тоскует. Морской все-таки человек.

Но сам-то он знал, что дело здесь не в кораблях и не в морском просторе. Александр Петрович за свою жизнь наплавался, дай бог каждому. Ему теперь на суше пожить, может быть, даже приятнее.

Иванька изводил себя в разных догадках, вечером несколько раз тайком от капитана переправлялся на другую сторону речки, доходил почти до самого Заречья, надеясь встретить где-нибудь Лизу, расспросить у нее, что же произошло. И если дело пустяшное, незначительное, так он привезет ее к Александру Петровичу, помирит и возьмет обещание, что ничего подобного между ними никогда больше не случится. Но в самый последний момент Иванька останавливался, догадываясь, что виноваты здесь, возможно, не Лиза и не Александр Петрович, а кто-то совсем посторонний, о существовании кого. Иваньке ничего не известно. Он принимался укорять этого постороннего, стыдить за непонимание настоящей жизни. А иногда опять-таки собирался лично вмешаться во все происходящее и навести должный порядок. Но он со дня на день откладывал это вмешательство, ожидая, что Александр Петрович сам без посторонней помощи справится со всеми, кто мешает его жизненному счастью.

Только все вышло не так, как думалось Иваньке.

Однажды, когда он суетился после дежурства возле печи, Александр Петрович зашел к нему с чемоданом в руках и протянул ключ:

— Уезжаю я, Иван Мардарьевич.

— Как же так?! — кинулся к нему Иванька. — Отпуска-то еще сколько!

— Ничего не поделаешь, служба, — попробовал было соврать капитан, но потом махнул рукою и заторопился из дома.

Иванька выбежал за ним следом и, еще не веря всему сказанному, попытался хотя бы на время задержать его:

— С ремонтом как быть-то, Петрович?

— Как хочешь, — отмахнулся тот и, не оглядываясь ни на дом, ни на совсем поникшего Иваньку, зашагал по тропинке на станцию.

Иванька долго глядел ему вслед, в одну минуту постаревший и осунувшийся. Потом, прощаясь с Александром Петровичем, замахал картузом в надежде, что капитан все-таки оглянется, ответит ему, а может быть, даже остановится и утешит Иваньку, объяснит, что вот он съездит в Одессу, уладит там все свои дела, а потом вернется назад, и они к осени еще успеют отремонтировать дом, еще порыбачат и вдоволь наговорятся. Лизу к тому времени тоже ничто не будет связывать и она переедет на этот берег Снови в только что отремонтированный, пахнущий смолою и краскою дом.

По Александр Петрович так и не оглянулся…

Спустя несколько дней после отъезда капитана снова пошли дожди. Иванька до самого вечера, пока не надо было идти на дежурство, сидел у себя в хате, затаив неизвестно на кого обиду. Изредка к нему заглядывал Митя, спрашивал, не приболел ли Иванька.

— Да, есть немного, — отвечал тот, действительно чувствуя во всем теле слабость и пустоту.

Митя сокрушался, советовал проехать в город к врачу. Иванька каждый раз обещал, что, как только закончатся дожди, обязательно проедет. Потом разговор у них заходил о сенокосе, о приближающейся жатве и лишь в самом конце о капитанском доме. Митя интересовался, будут ли они кончать с ремонтом, а то его приглашают в Гвоздиковку стелить полы. Иванька, путаясь в знаках и жестах, объяснял, что Александра Петровича срочно вызвали в Одессу по службе. Так что Митя может спокойно ехать в Гвоздиковку. Тот извиняюще разводил руками, но с отъездом не торопился, может быть не веря до конца Иванькиным словам.

Ночью Иванька, как и раньше, ходил на дежурство, хотя Митя и советовал ему бросить это занятие, а то еще чего доброго и совсем расхворается. Но Иванька не соглашался. Дежурство — какая ни есть, а все-таки работа. С вечера, закутавшись в плащ, он ходил вокруг строений, проверяя для пущей важности замки и окна, а в полночь направлялся к капитанову дому, куда приходить днем ему теперь не хотелось. Мужики часто останавливали Иваньку, точно так же, как Митя, интересуясь, чего это с домом произошла заминка. Объяснить настоящую правду Иванька не мог, а обманывать мужиков с каждым днем становилось все труднее.