— Со мной, Матвей Калинович, не пропадешь!
— Ага, — поддержал его тот. — Не пропадем.
После второй рюмки стало веселей и привольней. Разговор потек сам собою, душевно и ладно, без всяких там точек и запятых.
— Если нам выпадет удача, — обещал Матвей, — так с меня магарыч.
— Не в том дело, — отвечал Санька.
— А в чем же?
— Уважить тебя хочу. Людей показать.
Матвей растрогался, обнял Саньку и, желая польстить ему, проболтался, выдал разговор, который вели недавно в конторе мужики:
— Сань, я слышал, ты машину покупать собираешься?
— Собираюсь, — ничуть не обиделся на него Санька.
— А на кой она ляд тебе?
— Как на кой? Ездить.
— Это понятно. Но все-таки…
Санька как-то с хитринкой, по-кошачьи, взглянул на Матвея и вдруг засмеялся:
— А вот на кой тебе нужен был телевизор? Помнишь?
— Помню, — побежденно вздохнул Матвей и задумался.
Как не помнить такое! Лет десять, а то и двенадцать назад это было. Телевизоры тогда у них в селе встречались еще редко. Раз-два, и обчелся. Евдокия с Танькой где-то поглядели его и заладили: «Покупай — и все. Что мы, хуже других?» Матвей вначале отказывался. Кино в клубе через день показывают — смотри сколько хочешь. Двадцать копеек билет. А телевизор триста восемьдесят четыре рубля. Это ж подумать только! Но они знай свое: в крик да в плач. Ну, он и сдался.
Сейчас вспомнишь про этот телевизор, так смешно вроде, а тогда весь измаялся, пока довез его из города на подводе. И было отчего. Ну, положим, продали они кабана, взяли деньги, так Матвей сколько лет погреб собирался строить. Старый уже совсем развалился, бочку с капустою негде поставить, картошку до весны схоронить. И вот все пошло насмарку из-за какой-то там стекляшки.
А тут еще по дороге ввязался сзади Кузьма Стручок. Корову купил. Так они и ехали до самого дому: впереди Матвей с телевизором, а следом Кузьма с коровою. Язык у Кузьмы, не дай бог, ни одна баба не сговорится. Всю дорогу донимал Матвея с этим телевизором: сколько стоит да как включается? А возле колхозного двора совсем опозорил перед мужиками. Остановились они, чтоб закурить, Кузьма и начал:
— Матвей хочет менять телевизор на корову. Соглашаться или нет?
— А он что, доится? — поддержали его мужики.
— Кто? — как будто ничего не понял Кузьма.
— Ну телевизор.
— Ах, телевизор! Доится, а как же. Первотелка!
Каково все это было слушать Матвею, выносить насмешки?! Да еще от кого — от Кузьмы Стручка! А тот, знай, все куражился:
— Не-е, не буду меняться.
— Чего так? — ехидно забеспокоились мужики.
— Да он, может, еще неисправный?
Шутки шутками, а Матвею от этих слов стало не по себе. Он в магазине со зла особенно-то телевизор не проверял. Бросил его на воз, и дело с концом.
Кое-как добрался Матвей домой, а там уже Санька сидит, в то время не надолго залетевший в село. Евдокия его, оказывается, пригласила устанавливать телевизор.
Слава богу, все обошлось. Приладили они на крыше антенну, сделали заземление, Санька пощелкал переключателями и объявил:
— Все путем, Матвей Калинович.
Теперь Матвей нисколько не жалеет о той покупке. А тогда, наверное, с полгода корил Евдокию и смотреть телевизор чуть ли не наотрез отказывался.
— Ну что, вспомнил? — перебил его мысли Санька.
— Вспомнил, — улыбнулся Матвей.
— Вот то-то, Матвей Калинович. Подъем благосостояния.
Перегона два-три они ехали молча. Матвей даже начал было дремать, но потом, так и эдак размышляя о Санькиных намерениях, разговорился по новой:
— Телевизор, Санька, оно для развлечения, для интересу, а машина — одни заботы.
— Смешной ты человек, Матвей Калинович, — отозвался Санька. — Ей-богу, смешной.
— Должно быть, — согласился Матвей.
— Ты че, думаешь, машина у меня без дела будет стоять? Для красоты? Вот станешь, к примеру, ты выдавать Таньку замуж. В загс на тракторе, что ли, поедешь или, может, на лошадях?
— Да вроде неудобно.
— И я говорю. Придешь ты ко мне, мол, так и так, надо, Саня, дело сделать. Я, конечно, не откажусь, потому как друзья мы с тобой. А ты тоже в долгу не останешься. Сколько мне за такую поездку отвалишь?
Матвей на минуту задумался, а потом почему-то немного с опаской ответил:
— Двадцать пять, наверное.
— Лады, — заключил Санька. — Мне больше и не надо. — Он разобрал постель, выключил свет и уже в темноте продолжил: — А потом, Матвей Калинович, Варьку мне очень хочется на машине прокатить. Может, затем и покупаю.