— Нэ волнуйся, дядя. Доедем.
— Да я ничего, — тоже улыбнулся ему в ответ Матвей, но как-то заискивающе, без гордости и тут же кинулся опять к багажной за мешками, думая теперь лишь об одном, сколько придется дать этому цыгану за доставку. Десятку вроде бы многовато, а пятерку, так вдруг окажется мало.
Но Санька и тут выручил Матвея. Пока они все втроем носили мешки, он успел шепнуть ему:
— Заплачено уже. Мы у этого цыгана жить будем. Николаё его зовут, Коля, значит.
Матвей согласно кивнул головой. Ему было все равно где жить. Лишь бы не под открытым небом.
Базар был совсем невдалеке, и они обернулись за час с небольшим. Санька о чем-то пошушукался с цыганом, пожал ему руку с громадным перстнем на безымянном пальце и побежал за весами. А Матвей, немного оглядевшись, стал затаскивать мешки за широкий каменный прилавок.
Санька вернулся минут через пятнадцать, помог Матвею установить весы и подхватил свой чемоданчик:
— Бывай, Калинович. Не проторгуйся.
— Ну да, — кивнул ему Матвей и принялся развязывать первый мешок.
Но как только Санька исчез в толпе, Матвей отставил мешок в сторону, спрятал под прилавок гири и, попросив мужика, торговавшего рядом капустою, понаблюдать за его товаром, пошел поглядеть, что он здесь за базар.
На первом, самом нижнем этаже торговали всякой огородной продукцией: морковью, свеклою, картошкою. Матвей вначале прошелся по левой и правой сторонам, где располагались ларьки. Но ничего особенного там не обнаружил. То же, что и у них дома: запечатанные в стеклянные банки кабачки, гречневая каша да порезанные на мелкие ломтики болгарские яблоки. Кое-где, правда, еще лежала в ящиках меленькая, чуть больше воробьиного яйца картошка. Зато посередине, где расположился со своим луком и Матвей, полно всякой всячины: поближе к двери, на всякий манер и лад зазывая покупателей, торговали мочеными яблоками, огурцами и капустою мужики и бабы. Особенно удивился Матвей двум почти в человеческий рост бочкам, возле которых хлопотал щупленький веселый старичок, судя по разговору, белорус. Как он их сюда дотащил, одному богу известно. Потом целый ряд занимали тетки с морковью и свеклою. Матвей поинтересовался, почем морковь. Оказывается, по рублю килограмм, а у них дома по двадцать копеек никто давать не хочет. Надо же, а?
За свеклою и морковью шла картошка. Матвей сразу определил, что привозная, хохлацкая. Ради любопытства он опять спросил о цене и опять удивился: шестьдесят копеек килограмм. Картошка, правда, не сравнишь с той, что в ларьках, но и цена, шутка сказать…
Матвей пошел дальше, ко всему приглядываясь и прицениваясь. Мало ли чего, вдруг на следующий год придется приехать с той же картошкой или морковью. Так чтоб знать, как оно здесь все.
Но больше всего, конечно, сейчас Матвея интересовал лук. Как только он подходил к очередной тетке или мужику, так сразу сердце у него екало, вдруг окажется у них лук. И не кошелка-другая, а мешков десять-пятнадцать. Тогда еще неизвестно, как пойдет у Матвея торговля.
Но луку на всем базаре, считай, не было. Торговала им одна-единственная бабка. Только что это за лук?! Одно название, а так — горох горохом, да еще и посиневший, морозом, наверное, где-то прихватило. Матвей, правда, остановился, спросил почем. Бабка сразу заволновалась.
— Рубль двадцать, милок.
— Дороговато, — укорил ее Матвей.
— Не без того, — согласилась она. — Но его ведь нет нигде.
— Так уж и нет, — улыбнулся про себя Матвей и отошел от бабки подальше.
Теперь можно было возвращаться на свое место и потихоньку начинать торговлю. Но Матвей не выдержал и поднялся на второй этаж. Обследовать его начал так же, как и нижний. Вначале прошелся по правой стороне, где торговали мясом. В двух местах Матвей даже постоял в очереди, чтоб, подойдя к прилавку, получше разглядеть, что здесь, на Севере, за мясо. Оказывается, по большей части говядина и притом немолодая уже. Кое-где, правда, висели еще на крюках бараньи тушки, но какие-то неказистые, тощие. А вот свинины или телятины Матвей сколько ни ходил между рядами, так и не обнаружил. Считать же за свинину те необрезные промороженные куски, которыми в конце рядов торговал какой-то магазинчик, у Матвея не поворачивался язык. Никуда это не годится! Сколько раз, к примеру, Матвею приходилось возить на тракторном прицепе в заготскот свиней. Поглядишь на них — душа радуется: все одна в одну, центнера по два в каждой. А из них, вишь, что получается! Порча продуктов да и только! Чего бы, окажем, не обрезать сало, как дома хозяин делает, хорошенько его просолить. И, пожалуйста, торгуй тогда отдельно салом и отдельно мясом. Так нет же! Лень, что ли, кого заела или, может, выгода какая есть от такого вот перевода продукта?!