Наконец решила уборку в комнате навести. Первомайские праздники скоро. Вымыла все, вычистила, занавески новые на окна повесила, в люстре лампочку перегоревшую заменила. Устала, присела отдохнуть, и вдруг так ей выпить захотелось, что не вытерпела, отпечатала бутылку, которую купила к празднику. От хмельного на минуту успокоилась. Достала из шифоньера Колины картины, долго разглядывала их.
Красивой все-таки была Серафима в молодости. Глаза на картинах у нее так и горят, будто кто с другой стороны поставил две небольшие свечки. А коса такая длинная, что даже картины не хватает, чтоб нарисовать всю. В ушах у Серафимы на каждом портрете Герасимовы сережки. Кажется, прикоснись к ним и зазвенят…
Теперь, понятно, она сережек не носит. Уши болят. Косу тоже давно отрезала.
Спать Серафима легла далеко за полночь. Но сон никак не шел. В голове все перемешалось. То о Коле она подумает, то покойный Захарий Петрович перед ней как живой предстанет, то вдруг поймает себя Серафима на мысли, что давнишний разговор с Андреем не дает ей покоя.
С этим и уснула Серафима. А проснулась, вспомнила все и еще больше расстроилась. Надо было все же попросить декана, чтоб нашли другую натурщицу. У нее сейчас работы много. До праздников всего неделя осталась. Актовый зал надо к торжественному собранию готовить. Другие уборщицы обидятся на Серафиму. Ей ведь теперь каждый день придется на два часа работу бросать. Если бы кто другой Серафиму попросил, она, конечно, отказалась бы. А то декан, вроде бы неудобно. Но что теперь жалеть. На занятия пора идти. Звонок уже давно прозвенел.
Серафима причесалась перед зеркалом, поправила платье и пошла в аудиторию.
Студенты особого внимания на Серафиму не обратили. Расставляли холсты, вполголоса о чем-то разговаривали. Все, как и раньше.
Серафима обрадовалась этому, повязала в сторонке платок, села на табуретку, приготовилась. Декан ей почти ни одного замечания не сделал. Попросил только хлеб держать так, чтоб руки были видны.
Первое время Серафима сидела, ни о чем постороннем не думая, не отвлекаясь. Но потом по старой привычке размечталась бог знает о чем.
Вот пройдут праздники, а там скоро и отпуск. В этом году наконец-то поедет Серафима к себе в деревню. Сколько лет собиралась, но всегда что-нибудь мешало. А теперь твердо решила. Пусть душа на свежем воздухе отдохнет немного.
Приедет Серафима, наверное, как раз к сенокосу или к жатве. Остановится у кого-нибудь из подружек. То-то будет радости. Соберутся они за колхозным двором в вишнях, выпьют, поплачут, молодость вспомнят.
А еще лучше, возьмут в руки серпы и целой бригадой жать примутся, песню затянут. Подружки у Серафимы когда-то певучими были. Каждая жаворонком так и заливается…
Но, может быть, там теперь серпами не жнут. Подружки тоже, наверное, состарились. В последний раз Серафима в селе лет пятнадцать тому назад была. С Зойкой приезжала. Подошли они однажды к кузнице. Молотки там стучат, заливаются. Зойка слушает не наслушается, а Серафима едва не расплакалась. Не так они стучат, как при Герасиме, совсем не так…
Зойке у них понравилось. На следующий год все порывалась съездить. Теперь, понятно, не поедет. За столько лет они так и не смогли с ней помириться. Перекинутся на работе словом — и вся дружба. А хотелось бы, конечно, как и раньше, всюду вместе. Одной скучно все время.
К Андрею Серафима после того разговора сама редко заходит. Растревожил он ей душу. А ведь чувствует Серафима — ему тоже одному плохо. Он, может, поэтому и машину свою никак не изобретет, с мыслями не справится. А был бы рядом с ним человек, понимающий его, смотришь, и, правда, изобрел бы.
Потом Серафима, сама не зная почему, начала опять думать о Коле. Интересно, вспоминает он ее иногда или нет? Скорее всего — нет. Ведь если бы вспоминал, то хоть раз бы за двадцать лет взял да и наведался.
Так за всякими мыслями и не заметила Серафима как два часа прошло. И ничего с ней не случилось. Напрасно только вчера она переживала, волновалась.
А может, и не напрасно? Разве иначе вспомнила бы она все, что пережила когда-то, передумала. А человек свою жизнь вспоминать должен. Душа от этого светлей становится, чище и видно, что впереди тебя ожидает…
После занятий Серафима отдала декану платок, хлеб, узнала, когда приходить завтра. Потом спустилась вниз в столовую, взяла себе обед, стала искать место. В углу заметила Андрея. Он тоже ее заметил, позвал:
— Иди ко мне!
Каждый раз он держит для нее место, но Серафима всегда отказывается. О чем им говорить? А сегодня взяла вдруг и согласилась. Сама не знает, как ответила ему: