— Дай-то бог, — немного даже повеселел Сергей.
Демьян исходил весь бугорок из одного конца в другой, обследовал его, оглядел и все-таки обнаружил Зорькины следы. Вначале она ходила рядом с Белянкой, а потом, видно, захотелось ей посмотреть, что за кустиками лозовыми делается, вот она и юркнула туда, не послушалась мать.
Демьян раздвинул кусты и пошел по не хоженной еще с весны тропинке, на которой виднелись Зорькины следы. Он отличить их мог, где хочешь. Зорька всегда так ходила: копытце в копытце, хоть линейкой меряй, и, главное, легенько, без нажима, будто не шла, а по воздуху плыла…
— Зорька-а! — закричал он и прислушался.
На вечернем засыпающем лугу было тихо. И лишь минуту спустя после его крика снялись, забеспокоились где-то на Колодном дикие утки.
Сергей тоже решился позвать Зорьку, но как-то хрипло, простуженно. На такой крик Зорька никогда не отзовется.
— Вот беда так беда, — вздохнул он.
Вообще Сергею ходить на луг не стоило бы. Сыро здесь, прохладно, а у него здоровье совсем неважное. Еще с войны что-то с легкими не ладится. В прошлом году съездил зимою по дрова, так чуть не помер. И сейчас вон тоже кашляет все, хрипит, в плащ то и дело кутается.
Демьян прошел еще шагов десять по тропинке, думая уже не столько о Зорьке, сколько о Сергее, и начал уговаривать его:
— Ты бы проехал к Анюте. Пусть не волнуется зря…
— А может, попозже?
— Нет, езжай, езжай, — настоял все-таки на своем Демьян. — Я теперь сам потихоньку.
— Как прикажешь, — виновато согласился Сергей. — В случае чего — позови.
— Хорошо, — пообещал Демьян, хотя никого он звать, конечно, не собирался. Пусть Сергей лучше дома сидит. Одна маета с ним. Сил нет смотреть, как человек мучается, переживает. Да и Анюту он, может быть, как-нибудь заговорит, от мыслей тревожных отвлечет…
Демьян повеселел, огляделся: кругом луг да луг до самого горизонта, до самого леса Милоградовского. А над лугом и лесом весеннее небо, чистое, лазурное, без единой еще звездочки. Красота и радость такая, что человеку и то не мудрено захмелеть от нее и заблудиться… А про Зорьку так и говорить нечего: она ведь ни разу в своей жизни красоты этой еще не видела, весенним луговым воздухом не дышала.
Вскоре тропинка вывела Демьяна к небольшому половодному озерцу. Зорьку оно, должно быть, смутило. Она постояла, потопталась возле самого бережка, а потом пошла обходить его смородиновыми кустами, забирая все дальше и дальше к Заречью. Следы были совсем свежими, даже травка еще не успела как следует подняться. Демьян остановился, прислушался — и ему почудилось, что в кустах кто-то шебуршит сухим камышом, трется о ветки. Демьян достал кусочек хлеба и тихонько, чтоб не вспугнуть Зорьку, стал звать ее, манить к себе. Но как только он подал голос, в кустах все затихло, замерло. Демьян, правда, этой тишине не поверил, усмехнулся. В прятки, должно быть, Зорька надумала с ним играть. Он осторожно обошел один, второй куст, надеясь, что вот сейчас и увидит ее. Стоит небось где-нибудь, храбрится, а у самой сердечко как не выпрыгнет. Сообразила уже, наверное, что не туда забрела — заблудилась.
Но нигде за кустами Зорьки не было. Демьян оглядел под ногами землю и пошел дальше вокруг озерца. Уже совсем стемнело. На лазурно-чистом затухающем небе появились первые звезды, из-за Милоградовского леса, с Про́ездки дохнул по-ночному холодный северный ветер… Все-таки еще не лето, что там и говорить…
Несколько раз Демьяну опять чудились в кустах какие-то шорохи и мычание. Забывая о прежних своих неудачах, он останавливался, доставал из кармана хлеб, но никто на его зов не откликался, хотя Зорька по всем приметам была где-то совсем рядом.
Вместе с темнотой опустился на луг туман. Различить в этом тумане, в этой темноте Зорькины следы было никак нельзя. Демьян зажег фонарь, но почти тут же и погасил его: вдруг Зорька подумает, что это какой-нибудь дикий зверь следит, гонится за ней по лугу. А со страху она совсем растеряется и натворит глупостей: в озеро забредет или в топь возле Горелого болота.
Демьян осторожно, в ползатяжки, закурил и стал размышлять, куда же ему двигаться дальше, но вдруг услышал, как где-то на Колодном заржали в ночном кони. Он обрадовался этому: значит, не один Демьян да Зорька бродят здесь по весеннему лугу, а есть еще и другие живые души.
Демьян опять приободрился и заспешил на Колодное, почти не сомневаясь, что Зорька, конечно же, там. Живое, оно всегда к живому тянется. Небось пасется Зорька рядышком с каким-нибудь стригунком и горя не знает, а Демьян без толку мечется по лугу, переживает.