— Ты чего, чего? — испугался Демьян.
— В сарай сходи, Дема, сходи…
Демьян бросил на пол фуфайку и выбежал во двор. Не по-доброму вздрогнувшими руками он открыл ворота — и отшатнулся: на свежей только сегодня подостланной соломе, далеко запрокинув тяжелую крупную голову, лежала мертвая Белянка.
Демьян вначале не поверил этому, достал из кармана кусочек хлеба и по привычке позвал ее:
— Белянка, Белянка…
Но она никак не откликнулась на его слова. Демьян погладил ей шею, худые запалые бока, спину, как будто можно было ожидать, что она от этих его прикосновений сейчас поднимется, — и вдруг не выдержал, отошел в сторону и закрыл лицо мокрою от росы фуражкою…
А дед Савостей возле клуба, не уставая, все бил и бил молотком в потемневший от зимних стуж и весенних проливных дождей обрубок рельса…
Солнце над лугом
В начале апреля пролетают над нашим селом дикие утки. Летят они за Сновь, в Раздоры, Круглое или на Цыганский берег. Там садятся на один из многочисленных островков, образовавшихся при разливе реки. С каждым днем таких островков появляется все больше и больше. Они быстро соединяются друг с другом. Стаи соединяются со стаями, и наконец возникает настоящее утиное царство. Его обитатели с раннего утра и до позднего вечера восстанавливают разрушенные за зиму гнезда, гомонят, волнуются, наверное рассказывая друг другу о тяжком перелете к родным местам.
Неожиданно появляются и неожиданно исчезают у нас журавли. Редко кто видит, как они садятся где-то в прошлогодних камышах и как поднимаются, подкрепив свои силы, чтобы лететь дальше на север. Видно, им не по нраву наше сухое, песчаное Полесье, наша тихая Сновь, поросшая летом речным бурьяном и водорослями.
Потом прилетает к нам аист. Еще возле заборов лежит снег, еще утром покрываются ледяным хрусталем ручейки, а он уже торжественно расхаживает по пойме на красных, будто окровавленных ногах, что-то выискивает в мутноватой воде, к чему-то прислушивается.
На сосне, что стоит возле самой речки, у него громадное гнездо. Неугомонные воробьи уже успели в нем поселиться и теперь волнуются, не зная, как поступит с ними аист. Но он великодушно позволяет им обзаводиться семьями, растить потомство.
Набродившись вдоволь по речке и по молодым жита́м, аист то взлетает высоко в небо, то, запрокинув голову, заходится в гнезде неимоверным клекотом, наверное, повествуя самке обо всем увиденном.
Но часто вокруг гнезда ведутся настоящие воздушные бои. Вдруг прилетает беспарный аист. Распластав крылья, он храбро атакует своего счастливого соперника. Начинается битва. Летит перье. От мощных взмахов мелко дрожат на сосне иголки. Воробьи поднимают писк, суетятся.
Одна лишь самка окаменело стоит в гнезде. Кажется, что происходящие события ее совершенно не касаются. Лишь изредка она поворачивает голову и презрительно смотрит на драчунов.
Галя, которая часто наблюдает за всем этим, злится на нее, ругает:
— Ну разве можно так, разве можно? Они же ничего не понимают, ничегосеньки не понимают эти аисты. Им лишь бы драться.
Самка молчит.
Галя обижается еще больше. Ей становится жалко глупых аистов. Но вместе с тем что-то горячее подкатывается у Гали к сердцу. Она замирает, долго прислушивается к себе и ничего не может понять…
Наконец один аист признает себя побежденным и улетает. Гале кажется, что улетел он зря. Ведь у него и крылья пошире и дрался он лучше. Вот чудной! А может, он просто решил, что из-за такой драться не стоит. Так ей и надо. Подумаешь… Даже не посмотрит…
Но снова что-то необъяснимое шевельнется у Гали в сердце. Она нахмурит брови, задумается и убежит домой. Сядет готовить уроки, но в голову ничего не идет, Мать спросит ее:
— Что с тобой, Галя? Может, заболела?
— Нет.
— А чего невеселая?
— Да так.
Мать положит ей на лоб руку:
— И голова горячая…
Тогда Галя сочиняет историю, будто она поругалась в школе с Ленкой. Вот и невесело. Мать успокаивает ее:
— Это не беда. Еще помиритесь.
В этом году Галя тоже видела, как дрались аисты. Сердилась на самку, жалела улетевшего. Но с ней творилось что-то совсем непонятное. Сердце то прыгало, как мячик, то вовсе затихало… Тогда Гале казалось, что она сейчас умрет. Прямо здесь под сосной умрет… Не может же она жить, если сердце остановится…
А тут еще на русской литературе прислал дурацкую записку Мишка Краснов. Ничего, конечно, такого, о чем пишет Ленке Володя из девятого класса, там не было. Просто просил списать геометрию. Дурак он рыжий! Будто не знает, что Галя сама геометрию всегда списывает.