Тут же на железнодорожный разъезд были посланы на велосипедах мальчишки. Вернулись они минут через двадцать с полными корзинами отборного колотого гравия. Иван Смоляк ровным слоем выложил им дно колодца, подождал, пока вода пробьется сквозь камни, и радостный полез наверх.
Мужики потихоньку начали расходиться, велев женщинам пока что воды в колодце не брать, чтоб она успела как следует отстояться. Но сами же они первыми и нарушили этот запрет, вернулись назад к колодцу, не выдержали и зачерпнули полведра воды на пробу, Была она такой же светлой, незамутненной, как и прежде. Мужики отпили по глотку-второму, покурили, сидя на траве возле колодца, потом отпили еще по глотку и пошли по домам успокоенные и довольные своей работой. Всем, кто интересовался водою, они отвечали с достоинством и даже немного с улыбкой:
— А что с нею случится?! Святая вода!
Но утром, когда женщины пришли к колодцу, воды в нем не оказалось. Камни затянулись опять неизвестно откуда взявшимся илом, позеленели, на срубе, только вчера очищенном, то там то здесь появились кустики мха. Мужики, собравшиеся было на покос, спрятали косы и снова кинулись чистить колодец. Провозились они с ним почти до самого вечера: меняли камни на березовый мостик, пробовали даже подкопать на метр-полтора и осадить сруб. Но ничего не помогло: вода как ушла ночью, так больше и не появлялась.
Деваться было некуда, и вначале женщины, а потом и мужики начали поговаривать о новом колодце. В сельсовете им помогли с кольцами, в лесничестве по старой дружбе пообещали дуб для журавля. Завезли мужики побольше гравия и даже загодя купили в складчину добротное цинковое ведро. Теперь оставалось только выбрать место для нового колодца.
Мужики долго ходили по улице, примерялись то здесь, то там, но никак не могли решиться, боясь, что место получится неудачным. Наконец вертлявый и не больно уважаемый среди займищанцев мужичишко Санька Гуляй припомнил, что, кажется, дед Никифор большой мастер насчет колодцев. Мужики вначале Саньке не поверили, но потом те, которые постарше, тоже припомнили, что до войны такие слухи, и правда, ходили. Будто бы срочную службу Никифор отбывал где-то в пустыне да там и выучился распознавать колодцы.
Дело с водой откладывать дальше было нельзя, и мужики, выждав удобную минуту, зашли во двор к Никифору. Он как раз сидел на лавочке под яблоней и мастерил из березовых высохших за зиму прутьев грабли.
Иван Смоляк присел с Никифором рядом и, похвалив для начала его работу, заговорил издалека:
— Тут такое дело, Никифор Иванович, подмогнуть бы надо.
— Так если смогу.
— А чего же не сможете! Колодец новый решили строить. А место никак не подберем.
Никифор отложил в сторону грабли, о чем-то задумался и неожиданно для мужиков начал отказываться:
— Раз вы не подберете, то и я не подберу.
— Это как же? — встревожился Иван. — А говорят…
— Так много чего говорят.
Иван немного поколебался, а потом повел разговор иным образом:
— Нехорошо получается, Никифор Иванович. Воду все пить будем.
— Это конечно… — вздохнул Никифор.
Мужики начали помогать Ивану, подступались к Никифору и так и эдак, но тот лишь отмалчивался. Наконец терпение у мужиков лопнуло, и они, затоптав недокуренные папироски, стали прощаться:
— Ну, извиняй, Никифор Иванович, что потревожили.
— Да ладно, чего там, — ответил тот и даже не пошел провожать мужиков до калитки.
Беспокойная июльская ночь незаметно начала опускаться на землю. Первой взошла на небо изумрудно-голубая, похожая на каплю воды звезда Венера. Потом стали появляться над уже потемневшими лугом и речкою другие звезды, малые и большие. Казалось, они прилетели сюда откуда-то из далекого далека, и теперь каждая торопится занять свое, предназначенное только ей место. Вот повисла с правой стороны неба Большая Медведица, потом в одно мгновение вспыхнула и замерла Малая, пугая робкие, едва заметные звездочки холодно-синей Полярною звездою. Чуть помедлив, из темноты неба лениво выполз Дракон, длинный и неуклюжий, и остановился в нерешительности, словно никак не мог выбрать себе подходящую жертву. Наконец высвобождаясь из-за набежавших туч, бледным светом засветился Млечный Путь — и ночь, отвергая все дневное, полностью овладела речкою, лугом и селом…