— Ну ты и сучка
За секунду одним лишь этим словом внизу живота все свело от желания, чтобы он меня потрогал, но я знаю, что случиться, если мы переспим. Во-первых, я сразу упаду в своих глазах и начну считать себя шлюхой. Во-вторых, если все это перерастет в отношения, то я не хочу, чтобы они начались с секса. И, в конце концов, нельзя быть уверенной на сто процентов, что он продолжит со мной общаться не ради секса, если я ему дам. Есть вероятность, конечно, что он продолжит все то, что мы начали, уже с целью переспать со мной, но, так как он уезжает на месяц, вряд ли будет хвататься только за меня, есть еще очень много разных девушек, на том же «Винчике», если он, конечно, ко мне ничего не чувствует…
— Все хорошо?
Я выхожу из раздумий и смотрю на него.
— Да, просто задумалась
Кирилл ложится рядом.
— Я настолько хуево целуюсь, что во время этого ты можешь думать о чем-то другом? — Шутит он.
— Да нет, что ты, — я повернулась к нему и начала гладить его по плечу, — Просто… Ладно, спрошу так: ты со мной ради секса?
По его взгляду я поняла, то Кирилл испугался. Он слегка отпрянул.
— Погоди, это из-за того, что мы сейчас делаем?
Я растерянно смотрю на него, не зная, что ответить.
— Наверное…
— Ника, не думай так, пожалуйста. Мы можем хоть сейчас прекратить, и просто разговаривать и обниматься, как в машине, хуже от этого ничего не станет
Я спокойно смотрю на него и думаю: может, к черту все эти мысли? Я и так слишком много себя загоняю по всем фронтам, а здесь даже причин нет. Представляю, как мы просто лежим и общаемся, и понимаю, что поцелую и легкая пошлость ничего не испортили.
— Хорошо, — игриво говорю я и тянусь к нему.
Кирилл снова переворачивает меня одной рукой под себя, я чувствую его горячие ладони на коже.
— Нормально все? — Серьезно спрашивает он.
Пытаюсь тоже ответить спокойным тоном, но от вновь появившегося возбуждения тихо мяукаю:
— Да
Наши губы сливаются в страстном поцелуе, но мы не используем языки, что очень меня радует, иначе я бы взорвалась от желания. Его рука спускается на мое бедро, он чувсвует, как я напрягаюсь.
— Ч-ч-ч
Боже, меня снова накрывает волной, и я перестаю четко видеть. Он крадется к моему уху и нежно, хрипло шепчет:
— Ника…
Он говорит это так медленно и сладко, его дыхание щекочет ухо, а то, как именно он произносит мое имя, заставляет рою мурашек пробежать по моему телу. Я невольно издаю стон.
— Тебе нравится, когда я так делаю? — Продолжает шептать он.
Мое тело вздрагивает и снова покрывается мурашками
— Ну… Это возбуждает меня, — скромно говорю я.
— Правда, Ника?
Шепот горячих губ сводит меня с ума. Закрываю глаза и чувствую, как его горячая рука приподнимает край моей кофты.
— Кирилл!
— Я просто посмотрю
Я улыбаюсь и откидываю голову на подушку. Не слышу ничего, кроме его тяжелого дыхания. Он целует меня и снова отодвигается. Хорошо, что на мне не совсем старый лифчик. Один его палец касается косточки на белье, я вздрагиваю, готовая сказать: «хватит», но молчу. Кирилл одним лишь кончиком пальца касается выступающей части груди, слегка нажимает им пару раз. Мне перестает хватать воздуха, мое дыхание частое и отрывистое, как и его.
— Ника… Это что?
— Что? — Испуганно спрашиваю я.
— Это… Ты делала грудь, что-ли?
От шокирующего вопроса не замечаю, как его палец начал нажимать на грудь чуть сильнее, а остальная часть ладони обвила чашечку лифчика.
— Что? Нет
— Ника, тогда это пиздец, — тихо говорит он, но будто не возбужденно, а удивленно, — Почему она у тебя такая упругая?
Я тихо смеюсь.
— А какая она должна быть-то, Кирюша?
— Нет, ну я знаю, что есть такая…. Ватная грудь. На вид как у тебя, а трогаешь — она мягкая.
Не хочу знать, что и у кого он трогал.
— Обычная грудь, — говорю я.
— Нет, Ника, она у тебя… Она от пальца отскакивает, как резиновая! Я в ахуе, Ника… — Мне очень приятно слышать такие слова, чувствую, как краснеют щеки, — К ней наверняка и не присосаться…
Я ощущаю его горячие губы на выпирающей части груди. Хочу оттащить его, но возбуждение не дает мне это сделать. Чувствую, с каким напрягом он всасывает кожу на ней и держит около минуты.
— Пиздец моему языку будет завтра, — говорит он, оторвавшись, — еле сделал засос.
Мы продолжаем целоваться, его губы переходят на мою шею и оставляют и там большой засос, хотя я такое терпеть не могу. Пытаюсь сделать ему тоже, но он отприрается, что обижает меня.
— Что я своим бабам в Плесецке говорить-то буду? — Отшучивается он.