— Джеймс, я не могу.
Его взгляд вдруг потускнел, на дне зрачка вскипела плохо контролируемая ярость.
— Не можешь, потому что не любишь? — его голос охрип от напряжения.
С ним нельзя было играть в эти игры. Я знала, что если солгу и скажу «не люблю», он никогда больше на меня не взглянет, вновь превратившись в циника и женоненавистника. А может мне это и нужно? Порвать все одним махом?
— Не люблю, — сама не знаю, как я сказала это. Все внутри сжалось, перевернулось. Меня замутило.
Его взгляд был не верящим, изумленным, злым.
— Хорошо, леди Блайт. Мы, наконец, поняли друг друга, — произнес он, отступая от меня. Вокруг разлилась холодная пустота. — Остановимся на том, что нас связывала мимолетная страсть.
— Да, это правильно, — я не могла узнать собственный голос, который стал невероятно тих.
— Развлечение для богатой столичной леди в сельской глуши, — вернулся прежний язвительный проповедник.
— Джеймс…
— Не утруждайте себя, дорогая. Мы ведь не так близки, чтобы звать друг друга по имени. Правда? Вы — жена Энтони Блайта, а я будущий супруг мисс Бейли, и она будет гордо носить мое имя.
— И рожать вам детей, — мой разум вдруг затмила нелепая ревность и злость.
— Которых у вас, леди, никогда не будет.
Меня словно ожгло хлыстом. Он постарался ударить меня по самому больному.
— Разговор окончен, мистер Остин, — я едва сдерживалась от слез, — прошу покинуть мой дом.
Он усмехнулся, оглядывая руины.
— Всего доброго, леди Блайт, — поклонился демонстративно низко и покинул меня.
ГЛАВА 19
Все к лучшему в этом лучшем из миров.
Безымянное поместье, а вернее дом, принадлежащий с незапамятных времен семье Эванс, могло внушать трепет всем проезжающим мимо грешникам, ибо арка и ворота, выкрашенные белой краской, как двери старинного монастыря, порождали множеств ассоциаций. Скрипучий засов, веревочные качели, кудахчущие куры и одна грубоватая служанка, которая была сразу и поварихой и горничной, могли натолкнуть страждущих на недобрые мысли. И я, по правде говоря, не избежала этой участи, поселившись в доме на втором этаже в комнате, которая только ради приличий считалась гостевой. Странная лестница, которая неожиданно вырастала, едва я переступала порог, откровенно страшила. Виды, открывающиеся из моего окна, были не из простых, с замашками на сказочный пейзаж из старинных сказок о феях — заросший сад с дикой вишней и кустами шиповника. Я должна была испытывать пренебрежение, но, к собственному удивлению, меня что-то роднило с этим деревенским уютом.
Вернувшись в поместье Эванс после незапланированной встречи с Остином и скандала, который мы устроили друг другу, я, перво-наперво, ощутила, что в доме что-то поменялось. Странно, почти неуловимо. Скрипучая лестница поглотила меня, заставив завороженно подниматься в комнату. Неужели случилось что-то страшное? Может, Вебер и Найт обоюдно застрелились на глазах квохчущей публики? Или кому-то удалось вразумить этих дураков?
Вдруг до меня донеслись отчаянные стуки. Кто-то ломает дверь? Тот самый убийца, что поджог мой дом? Или меня посетили обширные слуховые галлюцинации?
Представьте, что, затаив дыхание и выпучив глаза, вы пробираетесь в позе крадущегося удава, виляя бедрами, едва не теряя сознание от дурных предчувствий и видите нечто — картину маслом. Мистер Коулл, запыхавшийся и красный со всей мочи долбит в дверь. На убийцу он не похож, но увлекся занятием настолько, что едва бы меня заметил, но тут случилось следующее: за дверью, которую он так старательно колотил, раздался всхлип Шарлотты.
— Мистер Коулл, я прошу вас… Уходите…
И я не выдержала.
— Прошу прошения, — откашлялась и вежливо улыбнулась, — мистер Коулл, — он окаменел, как застигнутый на месте преступления воришка, — потрудитесь объяснить, что здесь происходит?
Он медленно повернул голову, демонстрируя прекрасный синяк под глазом и разбитую губу.
Совершенно замечательная ситуация, скажу я вам.
— Ооо, — протянула, складывая руки и выразительно изгибая бровь. Он не был зол и даже наоборот премило мне улыбнулся, как бы извиняясь за свой внешний вид.
— Леди Блайт, пожалуйста, попросите миссис Эванс выйти из комнаты, — умоляюще прошептал, боясь, что Шерри услышит.