Но мысль о димочкиных 1 400 000 баксиков глубоко засела в сознании… Отщипни они с Женькой от них малость — кто об этом узнает?!.
…День шёл за днём, а Люся не появлялась. Тихонько таяли средства, выделенные общаком для проведения акции. Московская жизнь — куда дороже нашенской, провинциальной… Одни лишь время от времени снимаемые столичные шлюшки — и те обходились в копеечку!..
Настроение было не ахти. От нервной обстановки — начали ошибаться. В частности, слишком уж наглядно торчали их слегка истрепавшиеся фигуры у одного и того же подъезда…
Однажды ночью к дежурившему в скверике на скамейке Женьке подошли вызванные бдительными соседями милиционеры, и предложили ему пройти в отделение — для установления личности, а заодно — и узнать причины, по которым его личность регулярно мелькает здесь на протяжении последней недели…
Узнав наутро от дворничихи про задержание ночью Женьки, Леший решил: всё, спёкся он, кончилась операция…Но нет, вернулся корефан из узилища через два дня, слега побледневший от неволи, но спокойный, даже не побитый.
Оказывается, в отделении при проверке документов кто-то, увидев у него на фото в водительском удостоверении милицейские погоны, подобрел сразу: «Так ты что — мент?..»
Женька не стал докладывать, что давно ушёл из органов, и ныне ошивается с братвою… Подтвердил туманно: «Ну да… Только я сейчас — во временном резерве!..»
«Это уж детали… Что ж сразу не сказал, что — свой?.. Мы своих по пустякам — не дёргаем…»
И отпустили его. (Думаю, кроме документов — ещё и исходящий от Женьки некий ментовский дух они уловили. Этого не скроешь, — годы жизни в «конторе» накладывают и на душу, и на лицо неизгладимый отпечаток. Ничем не сотрёшь и не вытравишь из себя былого ментовства, и имеющие с тобою дело менты его в тебе прекрасно чувствуют).
Только-только избавились от этой напасти, как случилась новая.
Вечером, когда Костик возвращался с дежурства у Люсиного дома и входил в «свой» неосвещенный подъезд, компашка местных малолеток, пьяненьких и нагленьких, дав ему в лоб, отняла бумажник и часы, ещё и коленкой под зад на прощание врезала!.. Домой прибежал Костик взъерошенный и перепуганный, как попавший под автобус кролик.
Хозяин-рецидивист как раз отсутствовал (навещал родичей в деревне), Леший был на дежурстве, сменив Костика, и дома оставался только Женька. Выслушав сбивчивый доклад потерпевшего от хулиганья компаньона, он озадаченно хмыкнул, почесал затылок.
Нечитайло был типичным чмошником. За время совместного проживания в Москве присмотрелись братки к нему основательно, и убедились: мелок, жалок, суетен… Дерьмоват, если коротко.
Но он был из их команды, а своего давать в обиду какой-то мелюзге — западло!.
Вот почему без лишних слов Женя пошёл на кухню, открутил от табуретки две ножки. Потом нашёл на первом этаже тех самых агрессивных малолеток (по тупости они даже и не подумали скрываться после удачного гопа!), и — побил их, хоть и не смертельно, но больно!.. А лопатник и часы, понятно — забрал. Вякнул молодёжи пару ласковых насчёт необходимости чтить старшее поколение, и упёрся домой в убеждённости, что вопрос решён раз и навсегда.
Так бы оно и случилось, не окажись один из побитых братом какого-то полу-«бугрёнка» в местной шпане…
И вот через час после произошедшего, когда Женя и Костик уж налаживались спать, в дверь коротко звякнули. Поздние гости всегда — нежелательны, но Женька не боялся внезапных посетителей. Спрятав сзади за брючный пояс взведённый ТТ, безбоязненно открыл.
На пороге стоял один из только что основательно отполированных им подростков, затравленно всхлипывая и тряся в воздухе зашибленной ручонкой, а с ним — какой-то явно контуженный амбал, весь волосатый и в татуировках. Громила, одним словом…
«Значит так, педрила: гони штуку баксов за моего поломанного брательника!» — напористо втёр татуированный, и чувствовалось, что тысяча долларов — это только начало его требований, вроде программы — минимум, а максимум он сформулирует позже, присмотревшись к собеседнику и поняв, кто он и с чем его едят…
А Женьке уж больно спать хотелось — не до гнилых базаров… Да и, если честно, не привык он, чтоб с ним — вот ТАК… Чтобы с Женькой в такой тональности разговаривать — надо «стоять» никак не ниже Ахмеда Османовича или СанСаныча, … Но когда какая-то мелкая московская вша строит из себя чуть ли не ленинский Мавзолей на копытах, то вы меня извините — самый терпеливый забуровится!.. Тем более, что Женька слишком уж терпеливым никогда и не был…
И вместо мирных переговоров и объяснений несмышленым аборигеном, что не с лохом базарят они, а с вполне нормальным конкретным пацаном из солидной иногородней «группировки», вместо того, чтобы затем откупиться от предъявы какой-нибудь чисто символической суммой, и расстаться с местными «по-хорошему», — вместо всего этого Женька, выхватил из-за ремня ТТ и прострелил амбалу колено!..
Не ожидавший резвого перехода от словесного диспута к оживлённой перестрелке, грозный дяденька с жалобным воплем покатился вниз по лестнице, так и не успев воспользоваться собственным стволом (если он у него был)… А Женька закрыл дверь, и отправился спать дальше.
Полежал в постели буквально полминутки — и вдруг сообразил (не совсем же дубовый!), что сама собою эта ситуация не разрядится, и сегодня же ночью сюда нагрянут нежданные гости…
Имея колоссальный опыт участия в подобных разборках, Женька уверенно предположил, что нападающих будет человек 6–8 (меньше — не пошлют, с учётом его ТТ-шника, но и больше не направят, зная, что в квартире — лишь двое-трое, да и те наверняка уж спят), вооружены они будет пистолетами, (возможно — ещё и обрезами), приедут — где-то в районе 3–4 часов ночи, двумя — тремя тачками…
Самый разумный выход в такой ситуации — немедленное бегство.
Москва — большой город, есть где разойтись мирно и укрыться, тем более — прикатившим в столицу вовсе не с целью столкнуться лбами с местными бандитами… Но Женька всегда не разумностью отличался, а — отвагой!.. Поэтому и решение принял лобовое: засесть в засаде во дворе у подъезда, и ежели ночью подъедут на тачках со стволами — вжарить по них без пощады!..
Причём он был настолько уверен в своих силах, что и Лешего не снял с дежурства, себе на подмогу, и даже Костика не разбудил… Мол: «С такой фигней, как полдюжина москвичей с дробовиками, как-нибудь сам справлюсь!..
…И вот — заключительная сценка.
…Полчетвёртого утра, самый что ни на есть предрассветный час, ещё абсолютно темно.
Практически бесшумно к подъезду подкатили двое «Жигулей» и «Нива», из которых почти бесшумно вылезли восьмеро нехилого вида парнишек. Переговариваясь шёпотом, некоторое время глазели на тёмные окна нужной им квартиры на 4-м этаже, а потом — двинулись к подъезду, явно не с пустыми руками…