Должно быть, он видит что-то смертоносное в стальной решимости моего взгляда, потому что он отступает.
Я смотрю на неё, отчаянно желая увидеть яркую синеву её прекрасных глаз, её грудь изгибается под силой моего желания вернуть её к себе. Я почти не замечаю, как машина скорой помощи набирает скорость и пробирается по освобожденной от машин дороге, моё внимание сосредоточено только на бледном лице Кири.
Под моей ладонью раздается треск, ребро или грудина ломается под давлением. Какой-то страдальческий звук заполняет машину скорой помощи, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что он только что сорвался с моих губ.
Я не останавливаюсь. Не могу.
Ещё один треск кости оставляет неизгладимое воспоминание под моей рукой.
Она такая хрупкая. Я ломаю её. Но я сделаю всё, что потребуется.
— Я разобью тебя на множество осколков, если именно это поможет тебе вернуться ко мне, — рычу я, преодолевая боль в горле. — Так что тебе лучше сражаться со мной, elskede.
Протяжный звуковой сигнал продолжается. Проходит цетая жизнь, полная мучительных пыток, прежде чем надежда не начинает медленно расцветать снова.
Из аппарата раздается сигнал тревоги.
— У нас тахикардия, — говорит старший парамедик, не в силах скрыть удивление в голосе. Он подходит к дефибриллятору, установленному на внутренней стене, и готовит электроды, а другой парамедик пытается надеть маску на лицо Кири, чтобы начать нагонять воздух в её легкие. — Нужен дефибриллятор.
Он отодвигает меня локтем и прижимает эдектроды к её груди. А затем: — Разряд.
Тело Кири дергается от шока. Все взгляды обращаются к монитору.
На экране появляется ровное биение её сердца.
И моё начинает биться словно в самый первый, мать его, раз.
Два парамедика берут бразды правления в свои руки, и спустя несколько мгновений, которые дляться, кажется, вечность, мы въезжаем в больницу и останавливаемся. Двери скорой распахиваются, и Кири катят ко входу отделения реанимации, а врачи и медсестры спешат за ней.
Когда я следую за ней в какофонию отделения неотложной помощи, я понимаю, что не только Кири вернулась к жизни всего несколько минут назад. Наблюдая за ровным биением её сердца на экране, я чувствую, как эхо каждого удара отдается в моих клетках.
24. КЛЯТВА
Джек
— В доме были найдены останки Эрика Хейса, — говорит офицер Чендлер. Он переворачивает страницу своего отчета. — По крайней мере, из того, что удалось обнаружить после пожара, судмедэксперт указал причину смерти как самоубийство. Я бы предпочел получить ваше экспертное заключение о причине смерти, — он поднимает глаза от стола, — но, учитывая обстоятельства, это было бы...
— Неэтично, — добавляю я.
Он одаривает меня сочувственной улыбкой.
— Я собирался сказать, что это может причинить Вам дискомформ, учитывая Ваши отношения с жертвой.
Я медленно киваю.
— Я ценю это.
— Конечно, — он закрывает отчет. — Мне жаль, что мне вообще пришлось притащить Вас сюда, Джек.
— Это не проблема, — заверяю я офицера. — Худшее позади.
Местное полицейское управление поддерживает тесные отношения с программой фермы тел. Я проводил экскурсии, обучал ряд сотрудников правоохранительных органов распознаванию признаков преступления на фоне разложения, идентификации пола, возраста и многим другим необходимым для департамента аспектам.
— Ваше сотрудничество в изложении событий поможет положить конец этому делу. О, и вот это, — он кивает в сторону ноутбука на столе, того самого, который я конфисковал из номера мотеля Хейса и из которого я загрузил цифровое содержимое на USB-накопитель. — Уверен, федералам не терпится провести тщательное расследование.
Устройство было упаковано в качестве вещественного доказательства и содержит множество компрометирующих улик, позволяющих связать Хейса с убийствами Райана Янга и Себастьяна Модео, а также указывает на план Хейса повесить эти убийства на доктора Брэда Томпсона. Есть предположения, что два пропавших студента, Мейсон Дюмонт и Колби Кэмерон, являются ещё двумя потенциальными жертвами. Однако никаких телесных доказательств на них пока не было обнаружено.
Как только я вернусь в хижину Кири, я избавлюсь от их останков должным образом, чтобы убедиться, что никаких улик никогда не будет найдено.
Есть также множество доказательств одержимости Хейса доктором Кири Рос, подчеркивающих его одержимость единственной выжившей жертвой Молчаливого Убийцы.
— Я никогда и подумать не мог, что один из наших может быть способен на что-то настолько отвратительное, — говорит офицер. — Черт возьми, он был из ФБР. Невероятно.