Слезы наполняют её глаза, и она с трудом делает вдох. Звуковой сигнал монитора усиливается вместе с учащением пульса. Свободной рукой она смахивает скатывающуюся слезу.
— Я слышала, что Университету Альберта не помешала бы программа по исследованию фермы тел, — её улыбка дрожит, но свет в её глазах сияет так ярко, что часть моего черного сердца трескается. — Возможно, это покажется неожиданностью, но не так давно я пыталась вычеркнуть тебя из своей жизни с максимально возможным количеством твоих страданий.
— Я потрясен. Правда.
Улыбка Кири становится немного ярче, немного увереннее.
— Но отчасти это было потому, что я хотела найти свой собственный путь, свою собственную тропинку. Так что да, я хочу поехать с тобой, Джек. Я хочу использовать новые возможности для себя так же сильно, как и для тебя, и для нас.
Я целую костяшки её пальцев. Затем одариваю мрачной улыбкой, полной голода и обещаний.
— Альберта даже не представляет, что её ждет, мой маленький жнец.
Такие существа, как мы, не созданы для того, чтобы долго греться на свету. Там, где мы таимся, тьма всегда находит нас. Такова истина. Но в случае с Кири есть исключения из правил. Она — моё исключение. Она — мой свет.
И я всегда буду защищать её свет от тьмы.
ЭПИЛОГ
Оттепель
~ Три Года Спустя ~
— Куда ты идёшь?
— За шампанским, — просто говорит Джек, вставая и поправляя свой черный пиджак, проводя рукой по галстуку. Я оглядываюсь через плечо на бар, где небольшая очередь тянется к трем перегруженным барменам, а затем на свой телефон, наклоняя его, чтобы проверить время.
— Джек...
— Не волнуйся, lille mejer, — его дыхание согревает мой висок, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. — Я не опоздаю. Шампанского, Сидни?
— Конечно, спасибо.
Мы с Сидни поворачиваемся, чтобы посмотреть, как Джек удаляется в направлении бара, прежде чем я делаю большой глоток из своего недопитого бокала в тщетной попытке заглушить крошечную вспышку раздражения.
— Вы двое отвратительны, — говорит Сидни.
— Спасибо.
— Слишком горячие. Слишком умные. Слишком сильно влюблены. Это мерзко.
— Именно на такую реакцию мы и рассчитываем.
— А я всё ещё одинока и вынуждена мириться с вашим вопиющим пренебрежением моего статуса отношений почти ежедневно. Это пытка.
— Я фанат пыток, так что... ай да я, — я осматриваю комнату, теребя концы высокого хвоста, который спадает мне на плечо. — Что насчет парня, стоящего у колонн? Серебряный лис44. Он горяч.
Сидни прослеживает за моим взглядом до мужчины с короткими седыми волосами и аккуратно подстриженной бородой. Он широко улыбается чему-то, что говорит его спутница, и смещает свой вес с уверенностью и легкостью.
— Да, он довольно горяч, — говорит Сидни, ее голос становится отстраненным, пока она наблюдает за ним. Звучит сигнал об окончании короткого антракта, и взгляд мужчины устремляется в нашу сторону. Я отвожу взгляд, но Сидни не так быстра, она машет ему рукой и одаривает его застенчивой улыбкой, которая, кажется, быстро исчезает, прежде чем она опускает взгляд на скатерть. — Черт, почему я такая неловкая.
— Ты не неловкая, ты очаровательная, — я отворачиваюсь и вытягиваю шею, пытаясь разглядеть высокую фигуру Джека среди толпы людей, возвращающихся из бара. Его нигде не видно. — Что неловко, так это то, что я публично убью своего гребаного мужа за его чертово исчезновение. Почему с ним постоянно такое происходит.
— Джека нет в баре?
Я приподнимаюсь на полпути к тому, чтобы встать, осматриваю взглядом толпу, чтобы увидеть, не втянул ли кто-то его в разговор, но нигде его не нахожу. В глубине моей груди разгорается расплавленное ядро гнева.
— Очевидно, нет.
Он не один из немногих посетителей, ожидающих свои напитки в баре. Он не занял случайное место за столиком с незнакомцами. Он не стоит у дверей, наблюдая из тени.
Джек ушел.
— Какого, блять, хрен...
— Спасибо Вам всем за то, что вернулись на свои места, — говорит со сцены вышедшая на пенсию ведущая новостей, окутывая аудиторию своим теплым, насыщенным голосом. — Молчаливый Аукцион закрыт, и победители будут объявлены в конце церемонии. Спасибо Вам всем за Ваши щедрые пожертвования.