Она любуется редкими гималайскими голубыми маками, пока ищет открытку, затем её сияющая улыбка сходит на нет, когда она видит ленту, обвязанную вокруг стеблей.
Её взгляд встречается с моим.
Невозможно описать всплеск адреналина, который молнией проносится по моим венам. Я стараюсь держать свою личную жизнь отдельно от работы, по крайней мере, когда нахожусь в стенах лаборатории. Это приводит к череде однообразных дней, пока я не смогу достичь кайфа снова, но не буду отрицать, то ощущение, что я испытываю сейчас, чертовски схоже с ним.
Её прищуренные глаза фокусируются на меня, и я сдерживаюсь, чтобы не растянуть губы в довольной улыбке.
Наблюдаю за тем, как она деликатно распутывает ленту, сматывает её в тугой клубок и засовывает в карман юбки.
Я снимаю одноразовые перчатки и бросаю их в корзину для опасных отходов, направляясь к её кабинету, затем останавливаюсь в дверном проеме и прислоняюсь к раме.
— Хорошо спал, Джек? — спрашивает Кири, вызывая боль на ударенном электрошоком участке груди.
— Как будто меня ударили электрошокером и накачали мидазоламом, — говорю я, отвечая на её колкое замечание.
Она хлопает своими густыми ресницами.
— Кажется, я впервые в жизни оказался в твоём офисе.
Я рассматриваю похвальные грамоты на книжной стеллаже, фотографии в рамках. Не знаю, семейные ли они или с друзьями, но они выглядят постановочными. Как будто она отредактировала фотографии, которые прилагались к рамкам, прифотошопив на них себя.
Она смело улыбается, её полные розовые губы привлекают моё внимание.
— Технически, Джек, ты не в моем офисе.
Я принимаю вызов и смело шагаю внутрь, чувствуя, как искры пульсируют в воздухе маленькой комнаты, пока каждый из нас пытается доминировать в пространстве.
— Твоя мама? — спрашиваю я, кивая в сторону зернистой фотографии, стоящей на полке в центре.
По её лицу пробегает легкая тень беспокойства, она слегка поджимает губы, а затем придаёт своему лицу спокойное выражение.
— Ты здесь не для светской беседы, — говорит она. — Ты ненавидишь их. И вообще, любые разговоры.
Я позволяю своему рту изогнуться в кривой ухмылке. Ей нравится хвастаться тем, как хорошо она меня знает, как хорошо изучила. Я мог бы прямо подойти и спросить её, какой была наша самая первая встреча, но я не сомневаюсь, что это только ещё больше разозлило бы её. Она терпеливо работала бок о бок со мной в течение трех лет, теперь она не даст мне ответ так легко.
— Тебе понравился твой подарок? — спрашиваю я, опуская взгляд на бледно-голубые цветы.
— Я в восторге. Они прекрасны.
— Это редкий вид, — говорю я, придвигаясь на пару сантиметров ближе к её столу. — Я выращиваю их сам, наряду с несколькими другими уникальными подвидами.
— Впечатляет, — говорит она. Затем наклоняет голову, пристально изучая лепестки цветков. Цвета варьируются от ярко до нежно-голубого. Хочу добавить, что они дались мне нелегко, поскольку пришлось разводить маки в течение трех лет, чтобы получить желаемый цвет.
Когда её пристальный взгляд поднимается, чтобы встретиться с моим, я вижу оттенки в её радужках, этот диапазон от темно-синего около центра, переходящий в самые бледные оттенки серо-голубого около темного кольца.
Кири отодвигает букет в сторону.
— Тебе понравился мой подарок?
Она переносит вес на одно бедро и похлопывает себя по карману, намекая на полоску материала, которую я оторвал от туловища после того, как откопал его.
Технически, я откопал половину тела.
Я скольжу рукой по своему кашемировому галстуку, обретая самообладание после вспышки гнева, которую вызвала её насмешка. Опираюсь ладонью о край стола, опустив лицо, чтобы оказаться на уровне её глаз.
— Ваш подарок показался мне неполным, доктор Рос. Где остальное? — требую я.
От этого её улыбка становится лучезарной и сияющей.
— А тебе всё хочется знать.
Образ моих рук на её горле четко предстает перед глазами, и мне приходится оттолкнуться от стола, чтобы быть как можно дальше от неё. Я закрываю стеклянную дверь, отгородившись от посторонних глаз, запирая нас внутри.
— Это не игра, Кири, — говорю я, мой тон понижается до убийственных децибел, когда я встречаюсь с ней лицом к лицу. — Ты ведешь себя как ребенок, закатываешь истерику, потому что я не помню нашу первую встречу?
Она фальшиво дуется.
— Ооо. Держу пари, ты не относишься так пренебрежительно к другим своим подружкам на одну ночь.
Я медленно киваю, потому что знаю, что не мог трахнуть эту женщину, а потом начать игнорировать. Я так не поступаю.