8. ОКРАСЬ ВСЁ КРАСНЫМ
Джек
Три дня.
И за это время я находил кусочки Мейсона в своих обедах. Ногти в йогурте. Яйца в салате из тофу. Кишки в моей дорожной кружке с яичным супом.
Когда я подошел к Кири, чтобы спросить о её выходках, она ответила мне так: — Ты сказал избавиться от тела... Переваривание — это фантастическая форма утилизации, Джек.
С тех пор я решил, что настало время кремировать телесные доказательства, которые она подарила мне вместе с моей половиной Мейсона. Все улики будут сожжены, а пепел удобрит мои гималайские маки.
Все, кроме бедренной кости.
Её я сохраню в надежном месте. Когда речь идет о Кири и её переменчивом темпераменте, разумно иметь в запасе хотя бы одно доказательство.
Когда осенний ветерок разбрасывает оранжевые и красные листья по главной улице, я сажусь на скамейку и листаю свой альбом для зарисовок. За столько дней свою добычу я видел, только смотря на рисунки с Колби.
Который куда-то беследно пропал.
Я не удивлюсь, если в следующий раз он начнет появляться в моих салатах.
Перевернув чистый лист, я слегка провожу карандашом по бристольской странице — звук, с которым графит царапает поверхность, доставляет глубокое удовлетворение. Обычно я предпочитаю более грубую, тяжелую угольную бумагу. Мне нравится текстура, тонкие изломанные линии в каждом штрихе. Но для этого конкретного наброска требуется более мягкая поверхность, чтобы передать все нюансы черт лица.
Я поднимаю взгляд на объект, карандаш задерживается на странице, прежде чем я начинаю прорисовывать высокие скулы.
К тому времени, как я подобрал цвет радужки до почти идеального оттенка бледного, кристально-голубого, я вижу через окно бара, как объект моего рисунка выходит из-за стола. Она без труда смешивается с группой шумных студентов, когда они выходят из заведения, и старается спрятаться среди них, пока они идут по тротуару.
Я улыбаюсь про себя тому, насколько она умна. Прячется на виду у всех. Нелегко для красивой женщины, которая легко привлекает внимание. Интересно, является ли её чрезмерно экспрессивная индивидуальность частью её метода, убедить всех в том, какая она откровенная, общительная и восхитительная, чтобы, когда она выйдет на охоту, никто не вспомнил о тихой, послушной женщине, которая слилась с толпой.
«Это была не первая наша встреча.»
Мне трудно поверить, что я могу просто забыть такого запоминающегося человека, как Кири. И использование соперничества, чтобы выиграть время и разобраться во всем, привело лишь к тому, что агент Хейс задержался слишком надолго.
Правда в том, что чем больше я копаюсь в докторе Кири Рос, тем меньше открываю для себя нового. Для такой поразительной женщины её жизнь до Уэст Пейна кажется довольно непоразительной, если не сказать слишком клишированной. Я не могу найти ничего необычного или уникального в Кири Ли Рос. За исключением, разве что, её типажа.
Мне известно, какие жертвы привлекают её внимание.
Убрав свои принадлежности в сумку, я надеваю на голову кепку и перехожу улицу.
Я позаимствовал одежду из шкафа Брэда и взял со стола из его офиса кепку, которую он любит надевать после работы. Прежде чем войти в бар, я опускаю козырек на глаза и протискиваюсь в дверь. Сначала меня встречает оглушительная поп-музыка.
Нахожу столик в дальнем углу, где последние полчаса сидела Кири. С этой точки я сразу замечаю её цель, пьяного и агрессивно флиртующего с молодой женщиной двадцати с небольшим лет в другом конце тускло освещенного зала.
Она любит, чтобы её жертвы относились к ряду распутных мужчин.
Когда подходит официантка, я заказываю скотч и оплачиваю его кредитной картой Брэда. Проходит всего двадцать минут, прежде чем я застаю цель Кири за тем, что он подсыпает растолченную таблетку в пиво девушки.
Жажда охоты бурлит в моих жилах.
Когда цель выводит девушку, находящуюся под действием наркотиков, на прохладный ночной воздух, я держусь позади, убедившись, что камера, установленная на верхней полке бара, запечатлела бейсболку Брэда на пути к выходу.
План сложился сам собой. Брэд признался агенту Хейсу во время первой встречи, что Мейсон поделился с ним своими опасениями.
Потом Мейсон пропал.
Теперь я практически вручаю агенту Хейсу главного подозреваемого с уликами на серебряном блюдечке.
Хотя мне хотелось бы утверждать, что всё это ради Купола Грома, дикий жар, обжигающий мою кровь, говорит об обратном. Я слишком долго отказывал себе в этом, желание нарастает. И удовлетворение от убийства лишь отчасти заставляет моё сердце барабанить в груди.