— У доктора Томпсона есть алиби на те выходные. Я хочу знать о местонахождении доктора Соренсена.
— Он был со мной, — отвечаю я, изо всех сил стараясь не наполнить свои слова ядом. — Мы оба были в лаборатории допоздна в пятницу. Вы зашли ко мне в субботу утром, а потом я снова воссоединилась с ним в субботу вечером, до самой ночи. Он уехал рано утром, чтобы навестить свою мать в воскресенье, и я связалась с ним по дороге домой.
— Итак... ты не была с ним все время в те выходные, верно? Были периоды, когда ты была одна?
— Вы действительно делаете это? Спрашиваете меня, является ли доктор Соренсен гребаным серийным убийцей, который убил мою семью?
Агент Хейс вздыхает, и, нужно отдать ему должное, он проделывает замечательную работу по сдерживанию своего разочарования.
— Изабель... — я бросаю на него убийственный взгляд, слишком поздно понимая, что его использование моего старого имени могло быть тактикой, чтобы напугать меня, а не безобидной оговоркой. — Кири, ты должна понять, что его интерес к тебе может быть нечто большим, чем ты думаешь. Он был в Эшгроуве, когда ты там жила. Я знаю, что он приехал в Уэст Пейн раньше тебя, но доктор Кэннон сказал, что доктор Соренсен планировал переехать в то время, когда ты приехала. Он не собирался продлевать свой контракт с университетом. А потом появилась ты, и на той же неделе он решил изменить свои планы и остаться.
— Очевидно, что у Вас был психологический портрет убийцы, которого Вы искали, — говорю я, используя каждую унцию самоконтроля, чтобы звучать искренне, а не саркастично. — Имеет ли Джек хоть какое-то отношение к этому портрету?
— Психологические портреты не высечены в камне, Кири. Они уточняются с учетом доказательств, которые появляются по мере развития дела.
— Я не могу не заметить, что Вы не ответили на мой вопрос, мистер Хейс. Поскольку мы, похоже, не выходим за рамки предположений, я предположу, что Джек на самом деле не подходит под портрет Молчаливого Убийцы. Вместо этого Вы считаете, что Джек может быть подозреваемым на основании того факта, что мы жили в одном городе и что он навещал хронически больного родственника в том же штате, что и жертва убийства.
Хейс наклоняется вперед, совсем немного, как будто умоляет меня увидеть что-то, чего я не замечаю.
— Ты можешь быть в серьезной опасности. Ты сказала в полицейском отчете, что Убийца был в маске, когда напал, — настаивает он, не зная, что я так легко солгала властям, чтобы защитить своего ангела мести. — Ты можешь быть уверена, что это не доктор Соренсен?
— Да, могу. Это не один и тот же человек.
— Ты пережила крайне травмирующее событие, которое негативно повлияло на твое психическое здоровье, и он мог использовать это в своих интересах. Возможно ли, что тобой манипулируют?
Я вся киплю. Пылаю. Я хочу вырвать трахею из его горла, но не могу устранить единственный рычаг, который у меня есть. Тот, в котором, по мнению Хейса, я могу быть только жертвой.
Хейс делает ещё один шаг в мою сторону. В его глазах появляется стальная решимость, которой раньше не было. Хищный взгляд.
Я делаю шаг назад.
— То, через что тебе пришлось пройти в Эшгроуве, было крайне тяжёлым, Кири. Должно быть, это оказало значительное и долговременное влияние на твое психологическое состояние.
— Вам ли не знать, не так ли. Вы же читали, какие обследования мне пришлось пройти, пока я не вышла из-под опеки государства.
— Конечно, читал. Это была моя работа.
Была.
Я прикусываю язык зубами, чтобы не выплеснуть свои мысли. Кровь струится по вкусовым рецепторам.
— Ты можешь рассказать мне, Кири.
— Мистер Хейс, это опасный прыжок в ложных заявлениях...
— Ты, должно быть, чувствуешь себя очень одинокой и растерянной, — говорит он, придвигаясь ближе. — Если ты просто скажешь мне правду, я смогу найти способ помочь тебе. Мы можем...
— Добрый день, агент Хейс, — раздается у двери голос с глубоким и ровным тембром.
Это чистая угроза, замаскированная под тонкой вуалью вежливости.
Мы с Хейсом оба смотрим в сторону задней части зала, где из тени появляется Джек, его руки засунуты глубоко в карманы, он медленно спускается по первым нескольким ступенькам прохода между ярусами сидений.
— Я очень надеюсь, что Вы не загоняете мою девушку в угол в лекционном зале, пока она здесь одна, — говорит он.
Джек одаривает меня обворожительной ухмылкой, и мое сердце выпрыгивает из груди.
Он прекрасен, как грех. Смертоносен, как меч.
И иногда появляется не вовремя.
По тому, как взгляд Джека скользит между мной и Хейсом, я могу сказать, что он уловил только часть разговора, ту часть, которая звучит так, будто Хейс пытается заставить меня признаться в убийстве. Он выглядит готовым выпотрошить Хейса и размазать его внутренности по всему лекционному залу.