Я кладу свою руку на руку Джека и прижимаюсь щекой к его прохладной ладони. Хотела бы я набраться храбрости, чтобы сказать это вслух, рассказать ему, что я действительно чувствую. Что я люблю его. Интересно, слышал ли он когда-нибудь это раньше? Если да, то действительно ли тот человек говорил это всерьез? Или это был обман? Поймет ли Джек, что мои слова — правда? Отпугнет ли его это?
— У тебя есть я, Джек, — говорю я. И хотя я не могу дать ему больше, чем это, я могу показать. Я притягиваю его ближе, пока губы не оказываются на расстоянии всего лишь прикосновения. — Я твоя, всегда. А ты мой.
Дыхание Джека согревает мою кожу, медленный выдох. Энергия проходит между нами, как зыбкие волны. И именно Джек придвигается ближе, прижимается губами к моим, его рука запускается в мои волосы и захватывает шею, углубляя поцелуй, проводя языком по моему. Его свободная рука находит мою талию, чтобы удержать равновесие, пока он прижимается ближе, требуя больше моих прикосновений, больше моих мыслей, пока внешний мир не исчезнет. Стрелы выпадают из моей руки, и я хватаюсь за его куртку, целуя его в ответ с настойчивостью всех эмоций, которые я еще не могу озвучить, но которые он должен знать.
Я уже почти готова сорвать с него одежду, когда Джек замедляет поцелуй, прижимаясь лбом к моему, как будто разлука для него так же болезненна, как и для меня.
— Я хочу посмотреть на тебя, — шепчет он, не отрывая взгляда от моих губ. Мои глаза закрываются, когда он запечатлевает долгий поцелуй на моей щеке, касаясь ресниц. Джек освобождает мою руку от куртки и кладет в мою ладонь выпавшие стрелы. Его поцелуй покидает мою кожу, чтобы еще раз прижаться к моему лбу, а затем его прикосновение исчезает, и мое сердце бьется о кости до боли.
Джек молча наблюдает, как я готовлю свой лук, достаю еще несколько стрел и убираю их в колчан. Я отодвигаю рюкзак и чехол к стенке домика, чтобы их не было видно, а затем приглашаю его подойти, пока я достаю планшет. Мы приседаем к бревнам в углу домика, откуда через перила крыльца видно узкую тропинку. Я передаю планшет Джеку, пока я перемещаюсь по меню, чтобы найти дверные замки и элементы управления.
— Ты все это установила? — спрашивает Джек, когда я навожу курсор на команду открыть все двери, включая ту, что ведет в стеклянную клетку, где Колби сидит на кровати, обхватив голову руками.
— Конечно. Я же не могу пригласить кого-то, чтобы он сделал это за меня. Может возникнуть несколько вопросов, тебе не кажется? — Я нажимаю кнопку подтверждения, и мы смотрим на экран, как стеклянная дверь отпирается и распахивается, Колби вздрагивает и поднимается на ноги, рассматривая свою потенциальную свободу с оправданным подозрением.
— Это действительно впечатляет, Кири.
Я фыркаю от смеха, услышав восхищение в низком голосе Джека.
— Теперь ты знаешь, почему я так разозлилась, когда ты обвинил меня в инциденте с криоморозильником.
Мы затихаем, наблюдая, как Колби использует свой шанс сбежать. Он выходит из стеклянной клетки и кружит по комнате в поисках оружия, доставая большой нож из ряда на стене. Его темп ускоряется, когда он открывает дверь внизу лестницы и поднимается по ней по две ступеньки, останавливаясь, когда достигает второй двери, ведущей в подвал. Когда он находит выход на первый этаж, я накладываю стрелу на тетиву и бросаю взгляд и коварную улыбку на Джека, прежде чем подняться и выглянуть.
Колби старается, чтобы его шаги не были слышны на деревянном полу, но я все равно слышу каждое движение его босых ног, когда он пересекает гостиную, входная дверь уже достаточно приоткрыта, чтобы он мог проскользнуть. Я откидываюсь назад, скрываясь из виду, когда он замирает на мгновение, дойдя до крыльца.
Через мгновение он бежит, как загнанный олень.
Я натягиваю стрелу, наблюдая, как Колби мчится по доскам, дикий и надеющийся, даже не касаясь ступенек крыльца, когда он спрыгивает и приземляется на траву, направляясь к тропинке. Он набирает скорость на небольшой поляне. Бежит, спасая свою жизнь.
Нога Колби со всей силы ударяется о капкан, металлические челюсти щелкают о его кости под звук крика.
Крики, наполняющие поляну, полны боли и отчаяния, Колби пытается осознать, что только что произошло, и справиться со своей болью. Я наблюдаю через прицел, как он хватает челюсти и тянет, завывая, когда они не отпускают его ногу. Заостренные железные зубы глубоко в ноге, вероятно, поцарапав кость, и у меня по позвоночнику пробегает волнение, когда я представляю момент, когда смогу увидеть повреждения вблизи. Когда Колби, кажется, понимает, что его усилия бесполезны, он поднимается на здоровую ногу и, прихрамывая, делает шаг вперед, а его оружие забыто среди хрустящих опавших листьев.