— Почему же? Я хочу напомнить тебе, какой ласковой кошечкой ты можешь быть, когда хочешь. Хочешь меня, Яна, — глубоким голосом, от которого волосы на моем теле встали дыбом, проговорил Никита, а я попятилась, пока не уперлась бедрами об капот его машины, а он загнал меня в ловушку, поставив обе свои руки по сторонам от меня.
«В комнате душно и темно, слышится запах никотина и паров алкоголя, но здесь этого меньше и я прикрываю дверь, приглушая музыку. Голова уже трещит по швам, а сейчас лишь полпервого ночи. Рано уходить. Слишком рано. Но и находиться в этом зверинце невыносимо.
Я на ощупь нахожу диван и падаю на что-то твердое и горячее, вскрикиваю, и пытаюсь подорваться, но меня за талию притягивают обратно, носом зарываясь в мои волосы, шумно вдыхая их аромат.
— Бунтарочка, ты так сладко пахнешь, — шепчет голос с хрипотцой, а сердце предательски екает.
— Ник, ты чего здесь? — неожиданно игриво спрашиваю я, начиная хихикать, когда его руки сильнее обхватывают мою талию.
— Тебя жду, — иронично тянет парень, разворачивая мое лицо за подбородок, обрушивая свои губы на мои.
Кажется, на несколько минут меня выбило из реальности. Были только я и он. Мое рваное дыхание, его настойчивый рот и по-хозяйски исследующий меня язык. Я села на него сверху, оседлав его бедра, прогнувшись в пояснице, ощущая, как его руки поползли вверх по моей талии, накрывая мою грудь.
— Сними это, — указывая на майку с завязками, хрипло проговорил Ник, и я незамедлительно его послушалась, почувствовав, как его пальцы ловко разобрались с застежкой моего лифчика.
Он нагнул меня вперед так, что я была вынуждена упереться ладонями в подлокотник дивана, позволяя ему вобрать в рот затвердевшую горошину соска, в то время как второй он массировал пальцами, отчего у меня начинала кружиться голова, а из горла вырывались стоны.
Слишком сладко. Слишком хорошо. И слишком мало. Хотелось еще. Больше его. Сейчас в себе. Срочно.
Вернувшись в исходную позицию, я потянула его футболку за кромку вверх, улыбнувшись, когда он приподнялся, чтобы помочь мне. Ноготками я провела от его груди по торсу вниз, сильнее надавливая на крепком прессе так, чтобы там остался след, на что Ник рыкнул, нетерпеливо двинувшись ко мне бедрами, давая еще сильнее прочувствовать, как он возбужден.
— Тише, детка, ты же не хочешь испортить момент, — промурлыкала я, наклонившись, нежно целуя его губы, посасывая нижнюю.
— Я хочу тебя трахнуть, Яна, вот что я хочу, — с вызовом бросил Соболь, а я наградила его торжествующей улыбкой.
— Серьезно? А как же: «мне интересно посмотреть в глаза тому идиоту, который позарится на твой тощий зад»? Или это: «на тебя хоть у кого-то стоит»? А быть может…
— Заткнись! — грубо закрыв мой рот ладонью, рывком перевернув меня, подняв нас, вынудив облокотиться в этот раз об спинку дивана, а ноги, согнутые в коленях, широко расставить, рыкнул парень.
Он задрал мою юбку вверх, обнажая мою задницу, любуясь ей, и отвесил звучный шлепок, из-за которого я ойкнула, пытаясь ударить его в ответ, но он поймал мои руки, и вынудил прогнуться еще больше.
— Ты красива, Яна. Все мои слова в твой адрес — это такая гниль, знаешь ли. Мне нравится твой острый язык. Мне нравится то, как пот скатывается по твоему совершенному телу вниз, после тренировок. Мне нравится, как ты смотришь на меня: с ненавистью и желанием. Это, несомненно, забавляет. Но сейчас я хочу забыть о нашей войне. Хочу забыть о том, какая ты сука, и какой я моральный урод. Сейчас я хочу трахнуть тебя, и не лги мне, потому что ты тоже этого хочешь, — в подтверждение своим словам, Ник отодвинул мокрую ткань моих трусиков и провел пальцами по влажным складкам. — Как же ты готова для меня, а? — не сумев скрыть ликования в голосе, отозвался парень, на что я шумно сглотнула, подмахнув бедрами, показывая, что с меня хватит разговоров. — Так не терпится?
Ник испустил короткий смешок, но тут же сорвал с меня белье и грубо вошел во всю длину, из-за чего я зашипела с непривычки, прикусив указательный палец. Черт, и кого я там обзывала мизинчиком? Его?! Гадство!
Я сжала его мышцами внутри себя, заставив Соболя зашипеть от ощущений. Все было так дико, пьяно, грубо и ненормально, но в то же время чувственно, что у меня кружилась голова от переизбытка эмоций. Тело предательски дрожало под его пальцами, жестко сжимающими мои бедра так, что там наверняка останутся синяки, а он же не думал останавливаться, вторгаясь грубо, несдержанно, вызывая эйфорию, унося нас к небесам.
Откинув цвета темного шоколада волосы назад, я ахнула, когда он намотал хвост на кулак, вынуждая меня прогнуться, позволяя ему проникать еще глубже, сменив угол. Я терялась в этой сладостной пытке, в этом сумасшедшем марафоне ненависти и страсти, выкрикивая его имя, и комната уже плыла перед моими глазами, когда я вскрикнула громко, отчетливо, ощущая, как оргазм поглотил меня. Проник в каждую клеточку моего тела, заставляя дрожать, а мелким судорогам расползаться от низа живота к немеющим кончикам пальцев на ногах.
Несколько сильных толчков последовало незамедлительно, словно догоняя меня, доводя до исступления, изнеможения, добивая. Ник вышел из меня стремительно, бурно кончая белой, вязкой жидкостью на мое бедро, простонав что-то нечленораздельное, перед тем, как поцеловать меня между лопаток, давая прочувствовать, как его трясет…»
— Это было ошибкой! — воскликнула я, сложив руки на груди, готовая бороться с ним до конца, отстаивая себя и свои интересы, не позволяя более брать надо мной верх.
— Я так не считаю, — прямо смотря на меня, опаляя своим дыханием мои губы, проговорил Ник, а я как-то стушевалась под его пронзительным взглядом. — Ты мне нравишься, Яна.
Долю секунды я позволила себе всматриваться в его потрясающие глаза. Я не верила ему, не могла вот так поверить. Переспать с ним было ошибкой. И я это знала. Более того, я была уверена в том, что он это тоже прекрасно знает, но это признание ломало все. Зачем он так поступал? Чтобы сделать мне еще больнее? Чтобы отобрать то, что у меня осталось? Мое сердце? Меня саму?
Меня трясло, и он это видел. Я нервничала, не зная куда скрыться, пока его губы не коснулись моих, оставляя за собой легкий, ни к чему не обязывающий поцелуй, но мне все же захотелось прикрыть на это мгновение глаза, показывая, насколько это приятно.
— До мурашек по коже, — хрипло проговорил Ник, а я замерла, тяжело дыша, не решаясь распахнуть глаза, не решаясь лишиться сказки.