— Это для меня? — Она игнорирует мой комментарий о шоу и удивляется, что я принес ей тюльпаны.
Я всегда… всегда приношу домой тюльпаны.
— Возможно. Я еще не решил. — Ставлю вазу на тумбочку и сажусь на край кровати.
— Дай мне эти губы.
Она облизывает пересохшие губы, но я уже наклоняюсь для поцелуя. Кожу всегда покалывает от того, как она проводит кончиками пальцев по моей щеке, когда я ее целую.
— Как рейсы? — спрашивает она, отстраняясь ровно настолько, чтобы перевести дыхание.
Раньше я отвечал на этот вопрос чем-то вроде: «Без тебя долго и одиноко», но мой страх и надвигающееся горе только крадут ее счастье. А у нас осталось так мало времени, что я не позволяю себе заглядывать вперед. Не позволяю чувствовать ничего, кроме настоящего момента.
— Гладко. И Мэтт передает тебе привет.
Она делает глубокий вдох и с улыбкой выдыхает.
— Ммм… приятно знать. Может, возьмешь гитару и сыграешь мне?
— Я собираюсь заползти к тебе в постель. — Я откидываю одеяла.
Мы лежим рядом друг с другом, обнявшись, как единое целое, а не два человека. Она теплая, ее грудь вздымается и опускается в такт моей.
— Зак?
— Хм? — Прижимаюсь губами к ее голове.
— Помнишь, ты всегда говоришь, что я слишком великодушная?
— Ага.
— Когда я умру… — Она говорит это так прозаично, но у меня такое чувство, будто из комнаты выкачали весь кислород. — Сделай что-нибудь необычное для кого-то? Кому это будет нужно? Сделав это, ты подумаешь обо мне?
Я не хочу говорить об этом.
— Потому что я не хочу, чтобы ты когда-либо сомневался в жизни или своей цели в ней после того, как меня не станет. Так что играй по-крупному. Меняй жизни. Сделай это своей целью.
— А как я узнаю, что делать?
Она пожимает плечами, опуская мои руки себе на талию. Я чувствую выпирающие кости, покрытые истонченной кожей, прикидывая, сколько ее я уже потерял.
— Ты узнаешь. Почувствуешь. Или увидишь знак.
Я улыбаюсь, несмотря на боль в груди, несмотря на ощущение, что она тает в моих руках, утекает, как песок в песочных часах. Еще секунда, время истечет, и я окажусь пустым и одиноким.
— Ты и твои знаки.
— Знаки повсюду. И дело не в том, что люди их не видят; они просто не хотят их признавать. Я согласилась на наше первое свидание, потому что в тот дождливый день, когда мы покидали терминал, ты держал свою куртку у меня над головой, чтобы я не промокла. В детстве мама мне говорила никогда не соглашаться на мужчину, который меньше, чем настоящий джентльмен.
Смеясь, снова целую ее в голову.
— Я просто пытался залезть к тебе в трусики.
Она смеется так сильно, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Если я не буду слышать ее смеха, тогда мне не нужен слух.
Если не смогу держать ее в объятьях, тогда зачем мне руки?
Мысль о жизни без нее калечит так, что я даже не могу выразить словами. И поэтому она знает: когда ее не станет, я буду подвергать сомнению жизнь и все свое существование.
— Я нашла тебя, — шепчет она, словно слыша мои мысли. — Когда Тара умерла, я нашла тебя. И никто не мог сказать мне об этом до ее смерти. Мысль разделить свое сердце с другим таким образом была невообразимой. Но… я нашла тебя. Я столько уже раз повторяла тебе, что у человека не одна родственная душа.
Не-а. Я не верю в ее теорию родственных душ. Я не найду никого другого. Но, как и многие вещи, я не говорю ей об этом. Чувство того, что я вновь смогу найти любовь, успокаивает ее. И я предложу ей что угодно — скажу что угодно, — лишь бы облегчить ее мысли и дать ощущение покоя.
— Знаки повсюду. Менять жизни. Играть по-крупному. И снова найти любовь. Понял, — говорю я.
Если она поднимет голову, то увидит слезы, текущие по моему лицу. Надеюсь, она останется неподвижной и не почувствует, как от почти 
задушившего меня горя, мое сердце едва бьется.
Во вторник Сюзанна настаивает на душе, макияже и шелковом шарфе.
— Зачем так стараться ради девушки, которая убирает наш дом? — Я наклоняюсь и целую ее в шею, пока она смотрит на меня в зеркало.
Она наносит блеск для губ и еще раз смотрит на свое отражение, а я натягиваю футболку и взъерошиваю мокрые волосы.
— Ее зовут Эмерсин, а не девушка, и мне нравится с ней болтать. Ты знал, что у нее степень в области текстильного дизайна, но истинная ее любовь — фотография?
— Да, я читал ее резюме. Однако не знал, что она любит фотографировать. Не удивительно, что кто-то со степенью в области изящных искусств убирает дома. Бьюсь об заклад, уборка домов оплачивается лучше. — Я подмигиваю ее отражению.