пара
темных
джинсов,
черная
рубашка и розовая жилетка. Мой
образ
сегодня
дополнила
пара
простых чёрных ботинок. Я выгляжу
хорошо. Конечно же, не стиль
западного
Нью-Йорка,
но
для
Теннесси очень даже ничего.
— Спасибо, — я улыбаюсь.
Она
громко
вздыхает
и
осматривается.
Очевидно,
она
получила не тот ответ, который
ожидала.
— Мне пора, — говорит она, и
по моему лицу текут слезы.
Глупо, понимаю, но ведь она у
меня единственная мать, и меня
бесит то, что мы с ней не можем
ладить. Всю свою жизнь я хотела,
чтобы она заботилась обо мне. Но
каждый раз, когда она доказывала,
что этого не будет, мне будто
всаживали нож в самое сердце.
— Конечно. Хорошего полёта, —
бормочу я, осознавая, что я больше
не ребёнок.
Мне не нужно объяснять людям,
почему моя мама не рядом, как это
происходит у других детей. Факт
того, что у меня есть семья и друзья,
которым я не безразлична, придаёт
мне сил. С этой мыслью я обхожу её,
иду по тротуару и набираю Ашера.
— Привет, малышка. Я сейчас
немного
занят.
Давай
я
тебе
перезвоню?
— Не надо. Эм… э-э-э... это не
так уж важно. Я просто хотела
сказать, что люблю тебя.
— Ты в порядке? Звучишь
немного расстроенно.
— Я в порядке, правда. Просто
чудесно, — честно отвечаю ему.
Я познала счастье благодаря ему,
его семье и моей.
Он затихает и глубоко вдыхает.
— Детка, я тоже тебя люблю, —
его голос хриплый.
— Хорошо, — шепчу я, закрывая
глаза.
— Хорошо, — он шепчет в ответ.
На секунду он замолкает, а затем
произносит:
— Увидимся дома.
— Конечно, — шепчу в ответ.
— Позже, — он усмехается, и я
смеюсь вместе с ним.
— Да, позже, — я вешаю трубку,
чтобы не выглядеть ещё большей
дурой.
Я смотрю в зеркало заднего вида
и замечаю улыбку на своём лице. Я
поеду домой. Домой. К моим Ашеру
и Бисту. Я завожу машину и
трогаюсь.
***
— Нет, — отвечаю хриплым
голос Ашеру, который лежит позади
меня.
Наступила суббота, и последний
час Ашер пытается поднять меня. Я
готова придушить его.
—
Детка,
—
смеётся
он,
зарываясь лицом в мою шею.
— Ашер, я в последний раз тебе
говорю, если ты не оставишь меня в
покое, то я тебя убью.
— Это неприлично, — он
усмехается.
— Мне плевать. Проваливай.
Ради Бога, у тебя три брата и куча
друзей. Ты не можешь надоедать
кому-нибудь из них?
— Я не собираюсь никого из них
приглашать принять душ со мной.
— О, Господи! — кричу я. —
Вали отсюда! Я сплю, — я кладу
подушку себе на голову, стараясь не
слышать его голоса.
—
А
по-моему,
ты
уже
проснулась, — слышу приглушённый
ответ, и не могу, конечно, сказать
наверняка, но по его тону понятно,
что он улыбается.
—
Допрыгался,
—
я
переворачиваюсь и залезаю на него.
Его лицо загорается, и он
начинает смеяться. Я улыбаюсь в
ответ, хватаю подушку и поднимаю
над его большим и глупым лицом.
Его руки мгновенно опускаются на
мои бока, и начинается щекотка.
Когда
мне
наконец-то
удалось
заставить Ашера сжалиться, мы оба
задыхаемся.
— А теперь, ты пойдёшь со
мной в душ? — спрашивает он, а
глаза его искрятся.
— Ты безжалостный, знаешь об
этом?
— Мне нравится принимать душ
вместе с тобой, — он пожимает
плечами.
Я качаю головой и смеюсь.
— Нет. Тебе нравится трахаться
в душе.
Он резко становится серьёзным,
а я замираю.
— Нет! — его голос такой
низкий. — Мне нравится заботиться
о тебе. Я могу трахать тебя в любое
время.
Но
не
всегда
могу
позаботиться.
Я расслабляюсь и сглатываю
комок, вставший в горле, а затем
прижимаюсь своими губами к его.
— Пойдём, примем душ, —
шепчу я напротив его.
Он несет меня в ванную и там
проявляет свою заботу. Затем я
отвечаю ему тем же. Это прекрасно.
Стоя около кухонной стойки, я
наблюдаю за тем, как ест Бист, пока
сама допиваю кофе. Ашер выходит
из-за угла, одетый в мешковатые
джинсы, низко сидящие на бёдрах,
без носков и с футболкой в руке. Во
рту пересыхает. Я сжимаю руку в
кулак, чтобы не накинуться на него и
не погладить кубики его пресса. Он
качает головой, и я понимаю, что он
обо всём догадался. Это нечестно.
Ни один человек не может иметь
столько власти над другим.
Подойдя ко мне, он наклоняется
и нежно целует меня в губы. Затем
целует меня в нос и забирает чашку
из рук. Щетина на его подбородке
вызывает порочные фантазии, а
внешний вид в целом заставляет
растекаться лужицей на полу. Не
сдержавшись, я зарываюсь пальцами
в его волосы, потом пробегаюсь
кончиками
по
лицу,
чувствуя
приятное покалывание. Вспоминаю,
как приятное ощущение, когда он
потирается щетиной у меня между
бедер. Я свожу их вместе и опускаю
руку.
— Ты в порядке, малышка?
Я киваю, ничего не ответив. Я
счастлива, даже более чем. Иногда я
просыпаюсь и думаю, как жила все
эти двадцать пять лет. Я не имела
понятия, что такое счастье, но теперь
я просто купаюсь в нем.
— Ты опять задумалась. Что
происходит? — спрашивает он, кусая
бублик.
— Ничего, — усмехаюсь в ответ.
— Так что у нас сегодня по плану?
Может, покатаемся, — спрашиваю я,
взволнованная этой идеей.
— Нет, через час у нас будет
гость, — произносит он, вытирая
рот.
— Ла-а-адно, — протягиваю я,
ожидая, когда он мне скажет, кто
придёт.
Но он молча улыбается.
— Так кто это? — задаю вопрос,
когда он по-прежнему молчит.
— Увидишь, — он пожимает
плечами.
— Значит, ты мне не скажешь?
— Нет, — отвечает он, опустив
чашку и тарелку в раковину, даже не
помыв. Он начинает уходить, я
прочищаю горло, дабы привлечь
внимание, и киваю в сторону
раковины. Он поднимает бровь. Я
снова киваю на раковину.
— Детка, у тебя что, нервный
тик? — спрашивает он, слегка
улыбаясь.
Я хмурюсь.
— Я не твоя домработница,
Ашер.
Он широко улыбается, показывая
ямочки, затем идёт к раковине, берёт
тарелку и чашку, по-прежнему не
помыв их, и ставит в посудомоечную
машину.
—
Ты
должен
хотя
бы
сполоснуть
их,
прежде
чем
поставить в машину, — произношу я,
чувствуя себя врединой.
— Это посудомоечная машина,
— медленно растягивает слова он,
подходя ко мне.
— Да... — я не успеваю
договорить, как его губы мгновенно
находят мои.
Поцелуй
такой
глубокий,
влажный и сладкий, что, когда он
отстраняется, я оборачиваю руки
вокруг его шеи и ноги вокруг бёдер.
Меня снова окутал туман по имени
Ашер, что скажи он мне, что это не
посудомоечная
машина,
а
микроволновая печь, я бы с ним
полностью согласилась.
Мои глаза распахиваются. Он
смотрит на меня с дерзкой улыбкой
на лице и шепчет:
— Так-то лучше.
Затем сжимает мою задницу,
сажает на стойку и выходит из кухни,
натягивая футболку по пути.