— Не знаем, мы заняты были.
— Понятно, пока сам не сделаешь, никто не сделает.
Я вышел в коридор — вход в соседний кабинет преграждали плотно сжатые спины милиционеров, что своими телами закупорили дверной проем.
— Кому делать нечего? Сейчас все в атаку пойдут! — гаркнул я и хлопнул людей по суконным плечам.
Народ испуганно подался в стороны, и я шагнул в помещение.
Спиной ко мне стоял милиционер, что концом штыка винтовки старательно старался ткнуть голую женщину, что сидя на коленях на небольшой кожаной оттоманке, пыталась прикрыть каким-то обрывком тряпки максимальную площадь своего тела.
Причем, но конце штыка висела еще какая-то тряпка.
— Ты что делаешь? — я онемел от увиденного.
Обернувшись ко мне, милиционер испуганно принял строевую стойку, приставив приклад винтовки к ноге.
— Я спрашиваю, что ты, сволочь делаешь?
— Никак нет, командир, ничего такого. Я просто дамочке одежду подаю.
— Что⁈
Милиционер протянул мне тряпку, снятую со штыка, и я понял, что это длинное женское платье из темно- серой бязи.
— И зачем штыком тычешь?
— Так дамочка орет — не подходи и визжать начинает, а господин вахмистр, Владимир Николаевич, сказал, что визги им допрос вести мешают, и чтобы тихо было.
— Скажи мне, воин, я бросить платье женщине тебе религия не позволяет?
Милиционер долго думал, после чего густо покраснел:
— Извините, господин капитан, как-то не додумался.
— Понятно. Давай платье и валите все отсюда.
— Сейчас, только вон того заберем…
Я оглянулся. Кроме двух парней, чисто уголовной наружности, что крест-накрест лежали на полу, у стенки сидел, держась га голову, покрытую засохшей кровавой коркой, молодой парень в тужурке гимназиста и тоненько скулил.
— Это наш, что ли? Я же пацанов сказал не брать.
— Не, мы, когда вошли, он третьим был, что дамочку на диване разложили. Этих то штуками закололи, а сопляку прикладом вдарили, а добивать не стали.
— Понятно. Забирайте его, но пусть живой пока побудет.
Пока милиционеры вытаскивали из комнаты за шиворот, визжащего от страха, молодого человека, я внимательно рассматривал сердито смотрящую на меня из-за обрывка тряпки молодую женщину с наливавшимся синяком на знакомом лице.
— Вы так и будете на меня пялится, хам?
— Извините, задумался. — я бросил ей ком платья: — Здравствуйте, госпожа Воронова.
Женщина, что задрав вверх руки, старалась побыстрее втиснуться в платье, на мгновенье замерла.
— Мы знакомы?
— Да. Я с вашим дворником принес к вам домой тело вашего мужа.
— Я вас совершенно не помню. — женщина, облачившись в одежду, успокоилась и внимательно посмотрела мне в лицо: — Я тот день вообще очень плохо помню. Извините, я понимаю, что вы здесь начальник? Могу я идти домой, у меня ребенок дома.
— Нет, извините, пока не можете. На втором этаже еще держаться бандиты и анархисты, стреляют во всех, кого увидят. Вы из здания просто не выйдете.
— А что, смелые солдатики под командованием такого доблестного офицера не могут на штыках вынести каких-то там бандитов? Вон, мальчонке- гимназисту как ловко голову пробили…
— Анастасия Михайловна, если мы вас прервали и все это было по согласию, то я приношу свои извинения и могу вернуть вам так понравившегося вам гимназиста и еще парочку бандитов присовокупить, раз эти умерли. — я легонько пнул по ноге один из трупов.
— Простите, как вас зовут?
— Котов Петр Степанович, начальник народной милиции по Адмиралтейской части. — я коснулся ребром ладони козырька.
— Так это вашем милостью с наступлением темноты по улицам пройти нельзя⁈ — опухшее от удара лицо женщины исказилось яростью.
— Простите мадам, и опять вы не угадали. Это не моя территория. Мы сюда пришли, потому что хозяин этого вертепа убил моих людей.
— Боже мой! — женщина зарыдала, закрыв лицо ладонями: — До чего мы дожили! До чего докатилась Россия! Он привел свои войска, потому что местный атаман убил его людей!
— Простите… Петр Степанович. — Воронова прекратила рыдать также внезапно, как и начала: — Я очень испугалась. У меня ребенок дома один и я испугалась, что меня сейчас убьют, а он умрет с голоду, один, запертый в квартире. А сейчас вообще не понимаю, что со мной твориться.
— Одну минуту. — я выглянул в коридор и крикнул: — Выписка есть у кого?
— Так это, этого добра здесь навалом — из большого зала появился боец, что держал в руке бутылку с самогоном и кружку.
— Послабее нет ничего?