Интересно ему стало, когда я рассказал, как в вагоне раздалась стрельба, после чего в кузов грузовика военные вволокли двух гражданских обывателей, а затем…
— Милиционер Богунов человек опытный, поэтому он в вагон не полез, а укрылся за углом здания станции и оттуда стал наблюдать за происходящим. А увидел он еще много чего интересного. Кроме двух мужчин из вагона солдаты вытащили два дорожных саквояжа, причем эти саквояжи были настолько тяжелые, что здоровенные солдаты несли их двумя руками, а пока перегружали в кузов, то один из них уронили, и часть содержимого рассыпалось на перрон. Потом поезд пошел, а солдаты, ругаясь не по-русски и не по-немецки стали собирать содержимое.
Пока собирали, поезд перед выходной стрелкой остановился, оттуда несколько человек выпрыгнуло, тогда эти, из грузовика, несколько раз выстрелили, загрузились в грузовик и уехали.
Репортер, забыв свою сытую сонливость, что-то торопливо писал в маленьком блокноте. Оставалось только добавить перчинку моему рассказу.
— Желаете ли вы знать, что было в этих саквояжах?
Не поднимая головы от писанины, литератор покивал головой, мол, конечно желаю. Но ему пришлось оторваться от набросков своей «нетленки», потому как я, с видом змея-искусителя, положил перед собой на льняную скатерть желтый металлический кружок.
— Э-э… что это? — рука щелкопера мгновенно схватилась за кругляк с бородатым мужиком на аверсе: — Это золото?
— Извольте видеть. Английский соверен одна тысяча девятьсот десятого года чеканки. Изготовлен в Канадском доминионе, с его величеством Эдуардом Седьмым на обороте. А нашел эту монету господин Богунов на насыпи железнодорожного пути, после того, как грузовик уехал.
— И что это значит?
— Ну, юноша! — я укоризненно покачал головой и протянул руку за монетой: — Хоть маленько то развиваться надо, политикой интересоваться. У меня создается впечатление, что мы с Никифором ошиблись в выборе звезды отечественной прессы. Надо, наверное, с кем-то другим поговорить, более сведущим, кому прописные истины разжевывать не придется…
— Я читаю, читаю! — молодой человек одновременно покраснел от стыда и побледнел от мысли что ветреная богиня Фортуна покинет его, так и не сойдясь поближе: — Просто главный редактор в последние недели столько заданий дает, что некогда головы поднять.
— Ну вы сами должны своей головой думать. — мне пришлось с силой выдирать золотую монету из инстинктивно сжатой ладони репортера: — Кроме того, мне кажется, что ваш главный редактор не ценит вас, не видит вашего таланта.
— Ну хорошо, я вам дам шанс, расскажу вам все, несмотря на некоторую, свойственную вашему возрасту, поверхностность. Как известно, позавчера, на железнодорожной станции Богуны, из идущего из Финляндии вагона неизвестными военными был похищен известный в революционных кругах господин Ульянов Владимир Ильич, также имеющий клички Ленин, Старик, Дядя и прочие, которым несть числа.
Еще совсем недавно данный господин пребывал в нейтральной Швейцарии, после чего, проехав через всю Германию, оказался сначала в Швеции, а потом, через Финляндию, на территории Российской империи. И хотя вся левая пресса уверяет, что Ленин и его сторонники, которых немцы переправляют не одну сотню через свою территорию, ехали в опломбированном вагоне, мы же с вами, как умные люди понимаем, что это сказки Ганса Христиана Андерсена. Где, по всем законам должен был оказаться господин Ульянов, как только пересек швейцарско-германскую границу? Правильно, господин Неистовый! В лагере для военнопленных или интернированных лиц, но вместо этого Германия, со всем возможным комфортом, перемещает его на нашу территорию. А подскажите мне, господин журналист — кого наши враги могли беспрепятственно перебросить на нашу территорию? И правильно вы мне говорите — только нашего врага! А теперь скажите, в каком случае могла Германия пропустить через свою территорию на нашу территорию два саквояжа золота? И опять вы абсолютно правы¸ господин литератор — только в том случае, если сама и снабдила господина Ульянова своим золотом для проведения зловредного разложения русской армии.
— Ну, пожалуй, на сегодня все, господин Неистовый. Вы мне черканите свой адрес, где вы изволили квартировать и телефон редакции, я вам завтра около полудни в газету позвоню, и если вы сумеете до завтра живо и красочно подать материал в вашей газете, то я вам расскажу продолжение нашего расследования. Поверьте, там будет такая фактура — ваш редактор от радости вас своей бородой защекочет.