Алиса Гордеева
До первого снега
Пролог
Вы когда-нибудь теряли всё?
Я говорю не о сумочке в метро, не о багаже в аэропорту и даже не об угнанной тачке.
Вообще все?
Всю свою привычную жизнь…
Родной дом, семью, друзей…
Я да. Причем дважды.
Меня зовут Рита Морено. Мне 17. И эта история обо мне…
Точнее о том, как жестоко мы порой ошибаемся, думая, что терять больше нечего.
Июнь. Аэропорт, Буэнос-Айрес, Аргентина.
Наши дни.
Рита.
Громко цокая каблуками по глянцевой плитке международного аэропорта Буэнос — Айреса, не нахожу себе места. В руках — посадочный талон и мобильный. Вылет в Мадрид через пару часов, а я так не хочу возвращаться. Огромный город, в котором прошла вся моя жизнь: яркий, современный, шумный, — сейчас видится мне серым и безжизненным. Как круто порой меняются наши взгляды, ломая и разрушая целые судьбы.
Смотрю на табло вылетов, но буквы и цифры на экране сливаются в яркие, едва различимые пятна. За спиной почти год в Аргентине. Впереди — "новая" прежняя жизнь. А мне до безумия хочется послать ее к черту и вернуться в Тревелин — маленький городок в предгорьях Анд, к небольшому дому у самой реки, который стал родным и любимым, к уютному треску поленьев в камине и горячему шоколаду в руках. Сейчас понимаю, что дом — это не огромный особняк в элитном районе мегаполиса. Нет. Дом — это место, где тебя крепко любят и всегда ждут, место, где протянут руку в трудную минуту и всегда найдут нужные слова, чтобы поддержать. Место, которое я вынуждена сегодня покинуть навсегда…
Беглый взгляд на экран мобильного, и сердце вновь сжимается от неуёмной тоски. Вик не звонил. Значит, отпустил. Значит, свой выбор сделал. Как и я свой. Трудный. Болезненный. Но, наверное, единственно правильный. Мы оба знали изначально, что я уеду, стоит первому снегу коснуться земли. Понимали, что в итоге будет нестерпимо больно. Но каждый из нас принял свое решение…
— Рита! — окликает меня Анхель. — Пора, милая. Твой рейс.
В глазах старика блестят слезы. Такой сильный и зачастую суровый, сегодня он выглядит ранимым и беспомощным. Анхель понимает без лишних слов, что прощается со мной навсегда.
Шаг навстречу. Второй. И я утопаю в крепких объятиях старика, вдыхая въевшийся в его куртку запах сырой древесины и горючего. Я буду скучать.
— Разреши мне иногда тебе звонить, — просьба глупая, но только не для Анхеля Сото, который считает мобильную связь великим злом.
— Тебе можно, Рита, — дед похлопывает меня по спине и слегка отстраняется. — Всё правильно делаешь, девочка моя. Всё правильно. Там твоя жизнь, не здесь.
— Но здесь моё сердце, Анхель.
— Знаю, родная. Но и Вик по-своему прав: ему нечего делать в твоем мире. Его место среди нас. Здесь его дом, его корни, его судьба.
— Он так и не позвонил. Даже не попрощался со мной.
— Думаешь, позвони он, тебе стало бы проще уехать?
— Уехать — нет, но жить вдали от него — да.
— Девочка моя, такие, как Вик не ищут легких путей. Отпусти его. Отсюда, — мозолистая ладонь старика бережно касается моей головы, а затем упирается в самое сердце, — и отсюда… Вот увидишь: втянешься в прежнюю жизнь и еще скажешь парню спасибо, что не стал для тебя помехой и обузой.
— Анхель…
— Тише, моя родная, тише! Ты же все знаешь, все понимаешь, не рви мне душу, девочка. Улетай!
Глава 1. И золото тоже тускнеет
Испания. Мадрид.
За десять месяцев до событий из пролога.
Рита.
— Рита, давай живее! Марио уже на сироп исходит!
— Помоги, Ками! — подбегаю к подруге и, забрав волосы наверх, поворачиваюсь к ней спиной, чтобы та застегнула молнию на платье. Я и сама безумно волнуюсь, а потому всё валится из рук.
— Готово! — радостно щебечет она. — Конфетка, а не девочка! Пабло язык проглотит, когда увидит.
— Думаешь? — поворачиваюсь к Ками и невольно закусываю губу. — Мы не виделись целое лето! Я так боюсь, что он…
— Не забыл, Рита! Не забыл! Но если не поторопимся, Марио психанёт и уедет без нас. Пойдём, прошу!
— Мой брат — великий зануда! — говорю чистую правду и подбегаю к зеркалу, поправляя наряд.
— О! Я смотрю, лето на побережье прошло не зря! — Ками забавно округляет глаза. У неё врождённый талант строить смешные рожицы. — Помню, ещё весной стоило мне назвать Марио твоим братом, как ты начинала психовать.