Выбрать главу

Алексютович отошел в сторону и закурил.

Пелена снега, между тем, заметно редела. Отчетливо виднелись на берегу три двухэтажных дома с наклеенными на окнах крест-накрест полосками бумаги. За ними высились фабричные и заводские трубы и громады серых зданий. Кронштадт приподнимался над пепельной водой расплывчатым пятном.

Алексютович снова подошел к мине. Он решил вынуть первичный и вторичный детонаторы. Ключом отвернул крышку и почувствовал, как учащенно забилось сердце. Так бывает всегда, когда приступаешь к разоружению. Потом увлечешься работой, и волнение незаметно проходит. Но теперь волнение не проходило. Минер вынул из узкого круглого отверстия патрон с первичным детонатором, затем полетел на песок вторичный детонатор. Алексютович разогнул спину, устало опустился на землю, но тут же резко встал и склонился над малой горловиной. Мина еще жила. Она грозила смертью тому, кто попытается снять поблескивающую холодком крышку, в которую вделана хитроумная ловушка. Надо было найти ее, вывернуть, затем вынуть взрыватель. Но как найти?..

Около часа Алексютович тщательно, сантиметр за сантиметром, обследовал крышку и ничего не обнаружил. Терпение иссякло, а без терпения минер не может работать. И тут Алексютович вспомнил, что еще до войны работал в институте над созданием специального прибора — дефектоскопа. Поездка в механический институт заняла не много времени. Когда он вернулся к заливу, мина по-прежнему одиноко чернела на песке. Небо постепенно начинало очищаться от облаков, и прямо из воды поднимался Кронштадт: трубы заводов, купол собора, крыши зданий.

Алексютович подключил дефектоскоп к малой горловине и стал следить за показанием прибора. Он быстро нашел на крышке искусно впрессованную заглушку: на этом месте контрольная стрелка дефектоскопа резко отклонилась в сторону.

Обнаруженную ловушку инженер-капитан извлек без особого труда. Оставался инерционный ликвидатор. Его расположение в сердцевине мины было неизвестно. Адмирал предупреждал, что именно от него гибли минеры союзников.

Правая рука минера потянулась внутрь малой горловины, и пальцы мягко легли на головку взрывателя, почувствовав холодок металла. Алексютович слегка потянул ликвидатор на себя—тот не поддавался. Потянул сильнее и почувствовал, что ликвидатор отделяется от мины. Он поднес его к глазам, чтобы лучше рассмотреть, и замер: до слуха донесся ритмичный звук часового механизма. Алексютович отбросил ликвидатор в сторону. Тот взорвался в воздухе, но минер уже распластался на песке. Над головой просвистели осколки.

«Почему механизм сработал у меня в руках? Где я ошибся?»

Да и вообще, была ли это ошибка?! Может быть, он медленно вынимал ликвидатор или сильно тряхнул его? Может быть, из-за этой медлительности и гибли опытные минеры союзников? Что ж, впредь он это учтет.

Около ближнего дома виднелись люди — они следили за работой минера. Алексютович подошел к полевому телефону и покрутил ручку:

— Доложите адмиралу, мина разоружена.

СКРЫТЫЙ ВРАГ

Тральщики, очищая прибрежный фарватер от мин, уступом двигались вдоль береговой черты, ориентируясь на полосатый маяк на песчаном холме.

Тральщик Тимофеева шел вторым. Лейтенант вел корабль строго по намеченному курсу.

Инженер-капитан Алексютович с кормы следил за тралом. Красные, ведущие буйки шли ровно, ритмично покачиваясь на небольшой волне. Минер залюбовался игривыми барашками. Они бежали вместе с волнами, стараясь удержаться на гребнях, но волны вырывались вперед, и барашки нехотя скатывались с них, оставляя пенистый след.

После прорыва блокады Ленинграда Алексютовича назначили на боевое траление. Он начал с Кронштадтского рейда, а потом перешел на Чудское озеро. Тральщики очищали рейды и гавани Таллина, Риги, Вентс-пилса, Лиепаи, Клайпеды, Пиллау, Данцига и Свине-мюнде. Алексютович почти не сходил с тральщика на землю, если не считать тех полутора недель, которые он потратил на разоружение нескольких сотен гальваноударных мин, оставленных фашистами в арсенале около Пиллау.

Теперь он очищал фарватер у берегов Польши.

Прошло уже больше месяца, как смолкли пушки, для всех война кончилась, а для минеров она продолжалась. Рыбные районы были недоступны для траулеров, военные и торговые корабли не могли свободно выходить в море — всюду их подстерегал скрытый враг. Некоторые обозреватели писали в буржуазных газетах, что советский флот на пять лет закупорен в своих портах. Но трудолюбивые «пахари моря» уже вышли в бой, чтобы очистить пути кораблям.