— Это твоя девушка. Та, которую ты отправил в Анджон.
Хасан шагнул вперед:
— Эндж?
Девушка резко остановилась, вся красная и тяжело дыша.
— Хасан, — сумела произнести она, прежде чем взглянуть на Зорику. Возможно, она поклонилась. Было трудно сказать. — Ваше Величество.
— В чем дело, Эндж? — спросил Хасан, передавая ей немного воды.
— Город, шеф. Это... это... — сказала Эндж.
— Насколько все плохо? — спросила Тиннстра.
— Настолько плохо, насколько это возможно.
— А Черепа? — спросил Хасан.
Зорика взмыла вверх прежде, чем девушка успела ответить, со вспышкой света, заставившей их всех прикрыть глаза. Они молча наблюдали, как она прожигала темноту в направлении Анжона. Только когда она исчезла за городскими стенами, кто-то пошевелился.
— Черепа? — повторил Хасан.
— Давно ушли, — сказала Эндж.
— Давайте догоним Зорику и посмотрим сами, — сказала Тиннстра.
Хасан приказал колонне двигаться дальше, но сердце Тиннстры наполнилось страхом.
Ты знала, что это будет нелегкий путь. Пришло время узнать, насколько он будет трудным.
27
Зорика
Анджон
Зорика ничего не скрывала, когда мчалась в город. Пусть сияет ее свет. Пусть враги ее увидят. Пусть они узнают о ее могуществе. Ей было все равно, ждут ли они ее с обнаженным оружием, она уничтожит их на месте.
Но темный город сказал ей, что никакие Черепа ее не ждут. Она полетела ниже, увидела двух человек за городскими воротами, наблюдавших за ее приближением. Другие ханраны, посланные Хасаном.
Зорика перелетела через городскую стену и скользнула вдоль крыш, ее свет достиг улиц внизу, осветив горожан, выстроившихся гуськом перед своими домами. Они не двигались, не глядели в ее сторону. Тихо стояли. По всему городу. За пределами величественных особняков. Заполняли узкие переулки вокруг доков. Молодые. Старые. Мужчины. Женщины.
Слезы наполнили ее глаза, и она закричала в ночь. Закричала от ужаса. Полная гнева. Она позволила ветру унести ее боль, пообещала, что будет сильной ради народа Анджона, сильной ради своих воинов, следующих за ней внизу.
Когда она больше не могла откладывать, она приземлилась у главных ворот.
Мертвые смотрели, как она приземляется, изо ртов торчали кончики кольев, в их глазах застыла смертная боль. Тела были выстроены по обе стороны улицы, как какой-то жуткий комитет по встрече. Казалось, что каждый мужчина, женщина и ребенок были пронзены. Черепа не проявляли милосердия.
Только по обе стороны въездной дороги собралось, должно быть, не менее двухсот человек. Большинство из них уже были поклеваны чайками и начинали вонять. Птицы сначала набросились на легкую добычу: глаза, щеки и губы. Даже сейчас мерзкие создания сидели на стенах и навесах, наблюдая за Зорикой и пронзительно крича из-за того, что она нарушила их пиршество.
Затем она заметила бумагу, прикрепленную к основанию первого кола, что-то вроде уведомления. Она подошла и оторвала ее.
По приказу короля Лариуса, любой гражданин, который оказывает помощь захватчикам Джии, будет объявлен предателем и подлежит смертной казни.
Лариус был ее дядей, ее кровным родственником. Тиннстра сказали, что он был тем, кто предал ее отца, что он был ответственен за смерть ее семьи. Но как он мог приказать казнить своих людей таким ужасным способом? Каким монстром он был?
Она скомкала бумагу в руке, чувствуя себя подавленной всем этим. Сражаться с Черепами — это одно, но сражаться с Джией, сражаться со своей единственной семьей?
Она подпрыгнула, когда тишину прорезал скрип. Плачущий Человек просунул голову в щель между воротами. Он уставился на Зорику, открыв рот.
— Я не могу в это поверить, — сказала Зорика. — Какой человек мог совершить такую ужасную вещь?
— Это плохо, — сказал мужчина. Он подошел к Зорике, за ним следовал мужчина помоложе, почти прячущийся за его спиной, как испуганный ребенок. Зорика позволила своей ауре потускнеть на случай, если он боялся ее больше, чем зверств Черепов.
— Это ужасно, — сказала Зорика.
— Как вы думаете, они были живы, когда их… их… — Юноша не смог закончить предложение.
— Конечно, — сказал Плачущий Человек, его голос дрожал.
— Милостивые Боги, — сказала Зорика. Она не знала, что еще сказать. — Кто-нибудь сбежал?
— Мы никого не видели, — сказал Плачущий Человек.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Бени, ваше… Ваше Величество.
— А тебя? — спросила она молодого парня.
— Г... Гаро. — Его щеки вспыхнули, и он не мог встретиться с ней взглядом.
— Я Зорика. — Она улыбнулась. — Мне жаль, что я встретила вас обоих при таких обстоятельствах.
— Э-э... взаимно, — сказал Бени.
— Черепа что-то написали на воротах снаружи, — сказал Гаро. — Какое-то послание.
— Покажите мне, — сказала Зорика. Она последовала за мужчинами, радуясь, что хоть на мгновение оказалась вдали от мертвецов Анджона.
— Вот это. — Гаро указал на красные каракули поперек главных ворот. Сначала Зорика подумала, что это краска. Но нет, конечно, это было не так. — Вы знаете, что здесь написано?
— Это молитва Эгрила Кейджу, — сказала Зорика. — Кровь, которую я дам тебе, О Великий. Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой подарок.
— Ну, они, блядь, живут согласно этой молитве, — сказал Бени. — Э-э... извините за мой язык.
— Если когда-нибудь и было время ругаться, то сейчас, — сказала Зорика.
— Просто… Я знал здесь людей. У меня здесь была семья, — сказал Плачущий Человек.
— Мы отомстим за них всех, — сказала Зорика. — Обещаю.
Она ждала с двумя мужчинами, пока не прибыли остальные. Бени и Гаро остались снаружи с армией, в то время как Зорика повела Тиннстру, Аасгода, Раласиса и Хасана посмотреть на ужасы.
Их реакция ничем не отличалась от ее.
— Как они могли такое сделать? — сказал Раласис.
— Легко — если ты думаешь, что твой Бог вознаградит тебя за это, — ответила Тиннстра. — Нет ничего лучше, чем уничтожить целый город, чтобы заслужить вечную награду в Великой Тьме.
— Прочитай это, — сказала Зорика, протягивая ей найденное уведомление.
Тиннстра пробежала его глазами:
— Этот ублюдок. Он это приказал?
— Кто? — спросил Хасан.
— Король Лариус, — прорычала Тиннстра. Она передала ему уведомление. — Клянусь, я убью его прежде, чем закончится эта война.
— Остальной город такой же? — спросил Раласис.
Зорика кивнула:
— Судя по тому, что я видела, да.
Аасгод не мог отвести глаз от мертвых:
— Мы будем искать выживших, а затем соорудим погребальные костры для мертвых. Эти бедные души будут свободны в королевстве Синь — мы обязаны предоставить им эту свободу, по крайней мере.
— Это пустая трата времени, — сказала Тиннстра ледяным голосом. — Нам нужно двигаться дальше.
— А как же мертвые? — в ужасе спросил Аасгод. — Мы не можем оставить их в таком состоянии.
— Почему бы и нет? Им уже все равно, — усмехнулась Тиннстра. — Мы больше не можем позволить себе тратить время впустую.
— Тратить время впустую? — сказал маг. — Как забота о мертвых может быть пустой тратой времени?
Тиннстра мгновенно сократила расстояние между собой и магом, ее лицо внезапно оказалось в дюйме от его.
— Все, что мы делаем, кроме борьбы с врагом, — пустая трата времени. Отсутствие борьбы — вот что позволило этому случиться. Ты, ждавший в Киесуне несколько дней, позволил этому случиться.
— Клянусь богами, ты такая же плохая, как и они, — сказал Аасгод, отступая назад.
— Черт меня побери, но я такая. Мы все должны быть такими, если хотим победить.
На лице Тиннстры появилось безобразное выражение, которое напугало Зорику, потребность выплеснуть насилие все равно на что — или на кого.
— Хватит, — крикнула Зорика. — Сейчас не время и не место.
Тиннстра отступила назад, но все еще выглядела готовой напасть на Аасгода, если дать ей хоть малейший шанс:
— Да, Моя Королева.
— Мы сделаем так, как сказал Аасгод: поищем выживших, а затем отправим эти бедные души в королевство Синь. — Она посмотрела матери в глаза. — Мы должны быть лучше, чем наши враги.
— Как прикажешь, — ответила Тиннстра, ее губы скривились от отвращения. Она повернулась и умчалась, не сказав больше ни слова, оставив Зорику чувствовать себя очень одинокой.
28
Тиннстра
Анджон
Погребальные костры горели по всему Анджону, наполняя небо дымом и закрывая солнце. Мрачное начало дня — и пустая трата времени, по мнению Тиннстры. Армии следовало двигаться на север, а не сидеть сложа руки и смотреть, как сжигают мертвых людей. Она уже поняла, как зверства Черепов влияли на армию, особенно на мейгорцев, с их ограниченным опытом насчет возможного для Эгрила. Мои планы идут наперекосяк.
Ее рука потянулась к сумке на бедре, в которой лежала книга о Секановари. Сейчас она нуждалась в ее секретах больше, чем когда-либо — в какой-нибудь подсказке, которая привела бы ее к победе над Рааку, — но ей еще предстояло разгадать, были ли эти секреты внутри книги. Только интуиция подсказывала ей, что они там есть, что в конце концов она увидит ответы, которые искала.
Ее рука скользнула внутрь сумки, но не за книгой, а за флаконом с водой Чикара. У нее возникло искушение выпить еще один пузырек. Зрение к ней не вернется, но, по крайней мере, от этого она почувствует себя лучше. Сильнее.
Но у ней оставалось ограниченное количество флаконов, привезенных из прошлого, и не было возможности достать больше. Ей приходилось принимать воду Чикара только тогда, когда она действительно была необходима. Было безумием тратить ее впустую без всякой причины. И Аасгод будет недоволен, если на попросит что-нибудь из его запасов. Он достаточно ясно дал это понять еще на пляже Омасон.