Кто-нибудь еще это заметил? Я оглядываюсь по сторонам. На мисс Хупер никто не смотрит. Все либо склонили головы и уставились в экраны телефонов, либо развалились на партах и общаются со своим друзьями. Август качает ногой, отчего она бьется о парту, и все не сводит глаз с двери. Кого он ждет?
Наконец мисс Хупер прокашливается, но большинство учеников все еще не обращают на нее внимания. Она смотрит на меня. Я подаюсь вперед. Да, я слушаю. Я здесь.
У красивых, светящихся изнутри людей есть одна особенность. Когда они смотрят на тебя, общаются с тобой, начинает казаться, что ты тоже начинаешь светиться. Но сейчас ее свет направлен не на меня, поэтому я не могу сиять в ответ. Она смотри сквозь меня стеклянным взглядом, и я уверена, что моя внутренняя черная вакуумная пустота каким-то образом поглотила ее прекрасное свечение и рассеяла его. В ней уже потеряно множество всего, включая мою улыбку, и не только.
Мисс Хупер наконец начинает говорить:
– Класс, тишина.
В ее голосе слышится надрыв, чего раньше не случалось. Я напрягаюсь, гадая, кто же сумел списать на контрольной в прошлую пятницу. Я обвожу взглядом помещение. Бекка или Тай? Я всматриваюсь в лица двух учеников, сидящих на первой парте бокового ряда. Красные глаза, дурацкие улыбки, отсутствующий взгляд, устремленный в пустоту. Они накуренные? Серьезно? В 7.45 утра? Я закатываю глаза. Меня окружают идиоты.
Мисс Хупер вновь откашливается.
– Я… я вынуждена сообщить очень печальное известие. Одна из ваших одноклассниц, – у нее срывается голос, – вчера умерла.
Ее лицо краснеет и покрывается пятнами, а я выпрямляюсь. Умерла? Кто-то умер? Про себя я перебираю учеников по списку и пытаюсь вспомнить, кого я видела в коридоре.
В классе воцаряется тишина.
Мисс Хупер продолжает
– Элли Уокер, – голос ее снова дрогнул, – вчера покончила с жизнью у себя дома.
Тишина. Невыносимая. Мое сердце бьется о грудную клетку, едва ли не ломая ребра. Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Я вскакиваю и вот-вот закричу.
Я же прямо перед вами!
Готова швырнуть в кого-нибудь эту парту. В кого угодно. Чтобы меня заметили. Чтобы меня увидели.
Кто-то начинает кричать. Я резко поворачиваю голову. Август встает и, тыча в мисс Хопер пальцем, громко обвиняет ее:
– Вы врете! Это все чертова ложь!
Я никогда не слышала, чтобы Август ругался. Или кричал. Или чтобы его голос звучал уязвленно и с надрывом. В этот момент я начинаю ощущать вопиющую странность происходящего. Все, что меня окружает, кажется каким-то иным, и я не вписываюсь в картину этого мира.
Мисс Хупер вскинула руки так, словно она успокаивает какое-то священное животное. В ответ Август закрывает лицо ладонями.
Его трясет. Меня тоже.
И я больше не могу здесь оставаться. Больше не могу задерживать дыхание. Мне нужен воздух. Поэтому я бегу.
Я оказываюсь в женском туалете, легкие болят от напряжения. Я смотрю в зеркало…
И ничего не вижу. Я кричу. И никто меня не слышит.
3
Воспоминания,
я пытаюсь вас удержать, но вы продолжаете ускользать из-под кончиков моих пальцев.
4
Мама,
я бегу домой, жадно втягивая воздух в легкие, и, пошатываясь, поднимаюсь к себе в комнату. Поначалу я не открываю глаза. Они крепко зажмурены от страха.
Вдох. Выдох.
Я открываю глаза. Я помню… свое частое поверхностное дыхание, когда я завязывала шнурки. Я торопилась. Я нервничала. Мои пальцы продолжали двигаться. Они не хотели умирать. Они знали, что делать, лучше, чем мозг. Лучше, чем мое разрывающееся сердце. Я опираюсь на раму дверного проема.
Мой взгляд падает на ноги. Они босы. Я моргаю. Разве я не обувалась? Я ищу свои исписанные маркерами кеды Converse – те самые, что должны были пройти со мной мой путь к успеху. Когда я пытаюсь до них дотронуться, моя рука проходит насквозь.
Я. Умерла.
Я падаю на пол. Мы живем в таунхаусе – он длинный и узкий, как будто его сплюснули по бокам. Мне кажется, что он сжимается еще сильнее. В этих стенах я задыхаюсь.
Позади стула стоит глубокая металлическая чаша, внутри которой пепел. Я моргаю. Я не помню эту чашу. Не помню, что могло гореть внутри нее. Я подползаю поближе, чтобы посмотреть. Опускаю руку внутрь, чтобы перевернуть несколько обугленных клочков бумаги, но пальцы проходят сквозь твердую поверхность. Я поджимаю под себя ноги и с содроганием вздыхаю.