Он яростно попытался сфокусировать свой взгляд на плетеной корзинке с шоколадными кексиками, которые в тот день предлагалось попробовать бесплатно.
– Я думаю, что он убьет еще, потому что, судя по сценарию, это психопат, а если человек психопат, то это надолго. Особенно если проблема носит сексуальный характер, и давай будем откровенны: в конечном счете все проблемы носят сексуальный характер.
– Сексуальный? При чем тут это?
– Вполне вероятно, что это убийство имело сексуальные и ритуальные мотивации.
– Разве все ритуалы носят сексуальный характер?
– Как это ни грустно, Наташа, я пришел к довольно угнетающему выводу, что все по своей природе сексуально… Взгляни хотя бы вот на эту рекламу. – Ньюсон указал на плакат на стене, рекламирующий лучший кофе недели, с великолепной ванилью, кокосовым сиропом и печеньем со сливками. – Прочитай: «…горячий, гладкий, шелковистый, он пенится, согревает и окутывает…» Фрейд бы нашел, что сказать на эту тему.
– Значит, Фрейд был идиотом.
– Да, это факт.
– Латте с ванилью, кокосовым сиропом и печеньем не сексуальны сами по себе, это заместители секса, – сказала сержант Уилки.
– Но ведь нет ничего более сексуального, чем заместитель секса!
– С чего ты взял, что это преступление на сексуальной почве?
– Я не утверждаю, что это так Я просто сказал, что это возможно. Убийца заставил свою жертву истечь кровью по своему тщательно приготовленному и очень необычному сценарию. В моей практике люди, которые чувствуют необходимость делать такие вещи, делают это из-за глубоко сидящей потребности, а все глубоко сидящие потребности, несомненно…
– Сексуальны.
– Вот именно.
В этот момент они подошли к кассе.
– Один маленький латте, – сказал Ньюсон высокомерного вида смазливому французскому пареньку, нетерпеливо ожидавшему его заказ.
– Одьин високи латте, – ответил он.
– Нет, маленький, – поправил его Ньюсон.
– Високи и йессь маленьки, – ответил паренек. – Меньшье, чем високи, не бьевает.
– Ты хочешь сказать, что высокий – это самый маленький?
– Да-да, имьенно так.
– Но это абсурд.
Мальчишка пожал плечами.
– Расскашшите это томуу, кого это кольишет.
– Значит, тогда и я высокий? – спросил Ньюсон.
– Вам вьитнее. Один фунт двадцать, пожалуйста, – ответил мальчишка и повернулся к Наташе, которая заказала большой латте со сливками и шоколадом и суфле. Ньюсон настоял на том, что заплатит за ее заказ.
– Большой означает средний, – просветила она его, когда они шли от кассы к столику в углу.
– Да знаю я, а средний означает огромный. Я тут раньше бывал. Мне просто кажется, что очень важно не поддаваться на этот бред. Я хочу сказать, с каких это пор британцы начали пить кофе пинтами? На протяжении многих веков кофе и чай пили чашками, и чашка всегда была чашкой. А теперь все носятся с ведерком пены с шоколадным вкусом и орешками.
– А мне нравится, – сказала Наташа.
Они сели. Наташа полезла в портфель, вытащила пачку записей допросов и положила ее на стол. Допросы проводились десятью констеблями, и пачка была довольно пухлой. Наклонившись, чтобы прочитать что-то, Наташа коснулась грудью верхних листков. Ньюсон уставился в потолок и изо всех сил постарался взять себя в руки.
– Уже опросили более двухсот человек, – сказала Наташа. – На улице, в пабах, в местных магазинах и во дворе у Бишопа. Заметки разделены на две группы: люди, которые боялись Адама Бишопа, и люди, которые никогда его не встречали.
– А семья?
– Она просто огромная. Все общаются и полностью преданы друг другу.
– И панически боятся главу семьи.
– Возможно, но мы с ними еще как следует не работали. Доктор говорит, что с женой можно будет пообщаться завтра. Она в порядке, просто немного в шоке.
– Неудивительно. Просидеть всю ночь в кухне, привязанной к стулу, и слушать, как убивают твоего мужа.
– Да, и насколько я поняла, у Бишопов был крепкий брак Они воспринимали семью очень серьезно, и если Адам Бишоп и любил кого-либо в своей жизни, то думаю, что он любил свою жену.
– И она платила ему тем же?
– Все указывает именно на это.
– Ты думаешь, она в этом замешана? Полагаю, вскоре у нас появится несколько сотен подозреваемых, помимо нее. У меня есть досье на Бишопа из местного отделения полиции. Они хорошо его знали, и создается впечатление, что он был ужасным ублюдком. У него вся магистраль Килберн была в подчинении. Соседи, коллеги, деловые партнеры либо танцевали под его дудочку, либо бунтовали, за что бывали жестоко наказаны. В Уиллздене не считают, что он психопат, или сексуальный маньяк, или что-то в этом роде, и я тоже так не думаю. Он обычный строитель. Адам Бишоп слишком далеко зашел в своем стремлении всех подчинить, и какой-нибудь злобный конкурент его шлепнул, вот и все.
– Я не думаю, что злобные конкуренты-строители убивают тупой пятисантиметровой иглой.
– Послушай, Эд, я знаю, что ты очень умный, и все такое, но тебе не кажется, что тут ты слишком уж умничаешь? Почему бы просто не признать очевидное?
– Именно это я и делаю, и для меня очевидно, что это вовсе не банальное убийство из мести.
– А для меня очевидно, что это именно так. Адам Бишоп был отвратительной уродливой свиньей. Я отказываюсь верить, что кто-нибудь страждущий психопатического, сексуального удовольствия выбрал бы именно этот кусок мяса, чтобы втыкать в него свою иглу или что-нибудь другое.
– Да, это очень ограниченный взгляд на вещи, – ответил Ньюсон. – Ты довольно давно в полиции, чтобы знать: чего только на свете не случается. Так называемая непривлекательность человека не гарантирует ему защиту от действий на сексуальной почве и не лишает его сексуальной привлекательности. В противном случае где бы я был сейчас?
К сожалению, Наташа не кинулась тут же утверждать, что Ньюсон очень даже привлекательный. Ньюсон расстроился.
– Посмотри на этого парня, Эд, – сказала Наташа, доставая фотографии Адама Бишопа до и после убийства. – Докажи мне, что это убийство на сексуальной почве.
– Ты слишком субъективна. Зайди на Гугль и введи фразу «пытки толстых уродливых мужчин». Я уверен, что пара десятков ссылок найдется немедленно. Мне пришло в голову, что, возможно, мы имеем дело вовсе не с убийством, а с актом садомазохизма, совершенного по взаимному согласию, который просто зашел слишком далеко. Возможно, Бишоп хотел, чтобы его кололи иглой и пускали ему кровь.
– Чтобы ему выкололи глаза? – спросила Наташа слишком громко, отчего люди вокруг подняли головы от своих ведерок с пеной.
– Да, возможно, и в глаза тоже, – прошипел Ньюсон. – Помнишь случай в Германии, когда какой-то урод устроил так, чтобы ему отрезали член, а потом смотрел, как его мучитель готовил его и ел? Наверное, это была жуткая агония как физически, так и ментально, и нужно полагать, что ему это нравилось.
– Да, ты прав, это случается, но не так уж и часто.
– Кто знает, как часто это случается по взаимному согласию? Тот человек в Германии по Интернету нашел мучителя, он согласился быть убитым и съеденным. Интернет открыл дверь для массы фантазий, которые раньше ни за что не нашли бы реального воплощения. Кто бы мог подумать, что кому-нибудь может взбрести в голову захотеть съесть другого человека, не говоря уже о том, чтобы разместить такое объявление. Но кто-то это сделал, кто-то захотел съесть «горячего, гладкого, шелковистого» человека, который «пенится, согревает и окутывает», и начал поиски. И что более поразительно, он нашел добровольца. Людоед получил за обедом электронное сообщение, и через некоторое время они встретились. Их мечта осуществилась. Член был всего лишь прелюдией.