Мальчишка не выдержал зрелища оскаленной в его сторону пасти и глянул на странника. Желтые немигающие глаза смотрели прямо в душу. Мошка понял, что не ответить или соврать под этим взглядом - сущее наказание и проблеял:
- Деревня Кувери. К западу, верст через семь, будет имперский тракт на столицу, к востоку Мраморное море, на юге - великая степь, а вот с севера караваны не приходили, я и не знаю, что там.
Так привлекали его эти звериные глаза, что он перестал дышать, мыслить и слышать - не заметил даже, как подошел Сенька, старостин сынок, с интересом разглядывая путешественника. Дернулся, когда тот, хмыкнув, просветил:
- Нет на севере ничего. Горы да горы. Снег да лед - то еще зрелище. И зима. Круглый год.
- Благодарю, - короткий поклон головы. Капюшон чуть соскользнул, на мгновенье обнажив лицо таинственного странника. Резкие, острые черты - высокие скулы, тонкие губы, впалые глаза. Бледная кожа просвечивала паутинкой сосудов. Только глаза были живыми на этом мертвом лице. И, хоть Мошка видел его долю секунды, понял - перед ним стояла женщина.
Опешив, он ничего не мог сказать, и странница повернулась и зашагала прочь. Огромный пес, рыкнув на прощанье, поспешил за хозяйкой. Закрутился волчком вокруг тонкой фигуры. Сверкнуло, повыв ветра кинул Мошке в лицо отросшие волосы. Когда он наконец, проморгался и отбросил с глаз русые патлы, на дороге никого не было. Только у ног Мошки сверкала на солнце чеканная золотая монета. Мошка потянулся к ней, но Сенька резким ударом сапога по локтю остановил его руку. Мошка недоуменно уставился на друга, на веснушчатом лице которого застыло выражение странное выражение - зубы были стиснуты, а кулаки сжаты до побеления костяшек:
- Ведьма, - сказал, как выплюнул. В глазах плескалась нечеловеческая ненависть. - Верно король их истреблять решил - нечего нелюди по городам расхаживать да среди людей прятаться.
Мошка молчал. Рассказы стариков о мире магии казались такими удивительными, что в них невозможно было поверить. А вот теперь, среди серых будней, она - та, которой известно, что было на самом деле. Та, которая вполне возможно боролась за людские жизни в последней войне. Та, которую не пощадили королевские охотники - его величество просто испугался могущества, которое явили волшебники на поле боя. Испугался настолько, что решил уничтожить магию - всех, кто хоть отдаленно походил на колдунов и ворожей, забивали в городах, подкарауливали в темных переулках и неизменно сжигали на кострах. Только огонь, по заверениям епископа, мог полностью выжечь магию. Но вместе с магией огонь выжег человеческие сердца - теперь, если с кем-то не заладились отношения, избавиться от врага проще простого - донести на него в храм, а уж сановники разберутся. Как же эта женщина осталась в живых? Наверное, вся ее жизнь - бесконечное полотно дороги. Смысл существования - идти, не останавливаясь, только вперед, потому что позади - верная смерть.
Мошка передернулся, никому не желая такой участи. Припомнил ее лицо - такое печальное. Изнеможенное, осунувшееся, как у старухи, но без единой морщинки на неестественно светлой коже, а глаза - молодые, дикие. Странно. А еще ему показалось, что он где-то уже видел это лицо. Мошка нахмурился, копаясь в памяти. И мелькнуло - красивое молодое девичье лицо в огромной деревянной раме. Мошке тогда было восемь, война еще шла на западных границах, но на востоке было спокойно, и отец впервые взял его в столицу. Они вошли в ворота как раз во время траурной процессии. От дворца через весь город непрерывным потоком шли люди, несущие в руках иконы и свечи. Впереди вышагивал сам епископ, прямо за ним дюжие монахи несли инкрустированный малахитом закрытый гроб. А в руках у облаченного в черный балахон послушника в первом ряду был портрет, перевитый черной лентой. Красивое улыбающееся лицо женщины надолго запало Мошке в душу, он долго еще вспоминал россыпь веснушек на бледной коже, лицо в каскаде кудрявых рыжих волос и глаза - светло-карие, почти медовые, в отблеске рыжины обрамляющих локонов кажущиеся почти желтыми. Уже потом, от трактирщика, они с отцом узнали, что хоронили невесту императора, магичку-эльфийку, погибшую во время штурма западной цитадели. Узнал, что она с двум десятком воинов решилась на вылазку в тыл врага, а глупую девчонку никто не остановил. Узнал, что император, вне себя от горя, велел казнить всех магов-военноначальников, не уследивших за будущей императрицей. Узнал также, что тела волшебницы так и не нашли, но земля на лиги вокруг была пропитана ее кровью. Знал всё, но не переставал представлять, будто юная невеста императора осталась в живых - перенеслась с поля брани, но так устала в боях, что не может добраться до дома. И, несомненно (а как же иначе?), вернется к своему жениху. И будет свадьба.