Рябинин рассказал, что наблюдал вчера сплошную смену рельсов.
— Вам понравилось? — спросила Вера.
— В жизни не видел более захватывающей картины труда.
— Но ведь все руками…
— Да-а…
— Ну вот, разве правильно, когда все вручную?
Озаренное неожиданной правдой этих слов, вчерашнее заново вспомнилось, представилось ему… Шеренга рук, несущих рельс, надувшиеся жилы на шее первого рабочего, багровая голова… Рослая, костистая женщина хлещет с маху костыльным молотком по накладке… Не выдерживают, отскакивают, треснув, плечики костыля, когда сухощавый мужчина, собрав всего себя в один рывок, нажимает руками на конец лапы…
Мускулы, только мускулы. Дедовщина. Допотопщина. Прошлый век.
Не увидеть этого!
Невероятно!
Почему так случилось?. Очевидно, потому, что тебя покорила сама музыка труда. И еще потому, что уже в редакции ты настроился писать положительный очерк. Заведующий отделом обкома укрепил в тебе эту настроенность. Угловых, Зубок и Красильников тоже. И те, что на радио, — корреспондент и диктор… Вчера ты увидел лишь то, что настроился увидеть.
Не сваливай на других!
Невероятно!
Рябинин тяжело, сокрушенно выдохнул, словно в этот момент поднимался куда-то в гору.
— Часто бывают «окна»?
— Нельзя без них. Особенно летом, когда самый сезон ремонта.
— Летом, в жару… Значит, еще тяжелей?
— Всегда тяжело.
— Но существуют, наверное, какие-то механизмы?
— У нас с этим плохо.
— Почему?
Вера пожала плечами.
— Не везде же так? — снова спросил он.
— Говорят, мы не на главном ходу..
— Но хоть что-то предпринимается?
Вера заволновалась вдруг. Опустив голову, сложила замком руки, до хруста сжала их.
— Олег Сергеевич предпринимает…
— Что именно?
— Многое… Трактор получили, чтоб на себе ЖЭСКу — переносную электростанцию — не таскать. Теперь насчет «решетки» бьется. Помните, я вам про «решетку» рассказывала?
— Это его идея?
— Его.
Добавила тихо:
— Вы помогли бы ему.
— «Решетка» облегчит труд?
— Еще как!
— Но есть ли смысл класть старый рельс, старые шпалы?
— Олег Сергеевич все подсчитал. Вам бы с ним..
— Обязательно повидаю его.
— Жаль, Василия нет…
— А что?
— Он бы тоже мог о многом… Думаете, Подколдевы зря на него напали? Это ведь он Михаила Подколдева в бригаду перевел. И Семена Подколдева тоже он в бригаду потребовал. Семен только числился у нас, а сам был экспедитором. Василия Олег Сергеевич поддержал.
— Ваш брат рассказывал Орсанову об этих подробностях?
— Видно, нет.
— Почему?
— Не вышел у них разговор.
— Не вышел?
— Василий, он ведь с характером.
— Нагрубил?
Она как-то странно посмотрела на Рябинина: то ли оценивающе, то ли настороженно. Помолчав, сказала:
— Очень прошу вас, повидайте Олега Сергеевича!.. Поддержите его во всем.
Хотя Рябинин видел, что в командировке его определился крутой поворот, и хотя все это было чрезвычайно значительно и важно, он не мог не растрогаться. По-новому, почти с жалостью, с отцовской добротой и состраданием, посмотрел он на Веру. Она сидела, наклонившись и протянув к коленям сложенные руки. Ему была видна лишь часть ее лица — Вера чуть отвернулась. На смуглой, обветренной щеке выступил румянец. Волосы ее были убраны под платок, но несколько пушистых темно-русых колечек выбилось на висок. На просвечивающейся мочке маленького уха виднелся прокол — от сережки.
— Можно дать вам один совет? — спросила она.
— Ради бога!
— На соседней дороге ПМС работает. Путевая машинная станция. Вам бы поехать туда. Вы сразу поймете, чего Олег Сергеевич хочет.
Рябинин оторопел.
— Но это же далеко?
— Железной дорогой, конечно, крюк порядочный, зато автобусом близехонько.
— А где автобус проходит?
— У нас, через Белую Высь как раз и ходит. За сегодня туда-сюда обернетесь.
— За сегодня?
— Обернетесь, честное слово, обернетесь!
— Заманчиво, черт побери!
Вера преобразилась: радость, мольба, надежда — все это необыкновенно открыто и ярко проступило на ее лице.
— Поезжайте, поезжайте! Успеете! Я вам слово даю, успеете!
Она встала, торопя тем самым и его. Невольно подчиняясь, Рябинин подхватил портфель и тоже поспешно поднялся.
— Вы не будете раскаиваться. Вот увидите. А уж мы-то вам какое спасибо скажем!
…Остановка автобуса была возле вокзала. На листке бумаги, наклеенном на телеграфном столбе, Рябинин прочел расписание. Повезло: автобус ожидался через десять минут.