— Федотов предлагает более мощные рельсы.
— Все равно придется ставить рельс в шестьдесят пять килограммов.
— Со временем. А пока?
— В стране создается материально-техническая база коммунизма, а вы «пока».
— Коли на то пошло, ради создания этой базы надо уметь экономить средства.
— Он что, жалобу написал, Федотов-то? — спросил Зубок.
— Нет, Федотов не писал жалобы.
— Вы знаете, что он недавно сорвал нам работы? Позор на всю дорогу!
— Я уже информировал.
— Знаете, что приказом по дороге ему объявлен выговор?
— Прошу прощения, но мне не хотелось бы отвлекаться от темы.
Вежливость Рябинина все более насыщалась холодом. Это неумение скрывать чувства он всегда считал своим большим минусом. Но Рябинин ничего не мог с собой поделать. Подчеркнутая вежливость, к которой он прибегал как к средству маскировки, не спасала.
— Вам не кажется, что у вас на ремонте пути господствует дубинушка? — спросил он.
— Механизмы бросают на главный ход дороги. Мы тут ни при чем.
— Идея Федотова — это и есть механизация.
— Товарищ корреспондент, я уже сказал: хлам с других дорог нам не нужен.
— Повсюду, искать, работы ведут путевые машинные станции, а нам вдруг…Ив результате!. Черт знает что! Все говорят, нигде такого не было.
— Это не аргумент.
Зубок встал:
— Товарищ корреспондент, все аргументы проверены в службе пути дороги, в отделении и в обкоме партии.
Он вышел.
— Дело в том… начал после паузы Красильников. — Вы не знаете Петра Захаровича. Искать, опытнейший путеец. Крепкий хозяйственник. И в результате… Почитайте районную газету, нашу дорожную газету. Мы, искать, по всем показателям. И не только производство. Взять помощь сельскому хозяйству. Да любое, искать, массово-политическое…
Он не докончил — открылась дверь.
— А-а, приехал. — Красильников произнес это угрюмо, но беззлобно, даже с некоторым состраданием.
В дверях стоял Федотов.
Поодаль от конторы дистанции, в окружении производственных построек — мастерских, гаража, складов, — стояло, дразня свежевыбеленными стенами, приземистое, почти квадратное здание — красный уголок путейцев. Сюда и привел Федотов Рябинина. Поскольку у Федотова было две должности, то и рабочих мест у него было два: в техотделе — там он сидел как инженер — и а красном уголке — резиденций месткома. В техотделе людно, и побеседовать решили в красном уголке.
В зрительном зале, занимавшем всю площадь здания, вместительном, но низковатом, словно приплюснутом, неподалеку от входа, в углу, стояли письменный стол и сейф.
— Здесь и заседаем, — сказал Федотов, стесняясь, что привел гостя в это пустынное и холодное помещение. Поправил очки знакомым уже Рябинину движением — нажал пальцем на переносицу; неуклюже опустился было на стул, но сразу поднялся, потому что гость продолжал стоять.
Рябинин огляделся:
— Недурно. Даже на клуб похоже.
— Ну, это не моя заслуга. При моем предшественнике строили.
Он волновался. Это было заметно. В неловкости переступал с ноги на ногу, переставлял предметы на столе. Левая рука Федотова, неизменно согнутая под прямым углом и несколько отведенная назад, была малоподвижна, и это усиливало впечатление неуклюжести, которое так отличало его плечистую фигуру.
— Олег Сергеевич, за что вам объявили выговор?
— Я расскажу… Сейчас расскажу. — Глаза его под очками казались выпуклыми. — Вы не обижайтесь, что я тогда, в Белой Выси, так по-дурацки с вами…
— Ничего не заметил.
— Не думаю. Но вы извините. Случаются, знаете, в жизни моменты: одно к одному… А тут мне говорят: корреспондент к нам. До газетчиков ли мне было? Да еще после статьи Орсанова. Хотя если бы вы тогда назвали свою фамилию…
— Ну, какую роль играет фамилия!
— О-о, еще бы! От разговора с Рябининым я бы не отказался.
— Хм…
— Нет, нет, это вы напрасно! У нас в Ямскове, например, ваши статьи хорошо знают. Можете мне верить… Но вот так случилось, что упустил. Казус, конечно, но, даю слово, никак не мог предположить, что это вы. Рябинин всегда представлялся мне абсолютно другим — этакий, знаете, львище… Простите!
Рябинин рассмеялся.
— Простите! — повторил Федотов. — Казус, знаете, просто казус… А вчера, когда я заезжал в Белую Высь, Вера Ногина вдруг говорит мне, что ваша фамилия — Рябинин.
— Расскажите о себе все.
— Да, да, я расскажу.
Они сели за стол. Рябинин достал блокнот
… На дистанции Федотов недавно, год с небольшим. Прежде работал техником в управлении дороги. В институт поступил, на заочное. Поэтому-то и перебрался в Ямсков. Сын растет, нужно, чтоб кто-то присматривал за ним. Невозможно и работать, и учиться, и вести хозяйство в доме. Хоть невелика семья — он да сын, — а все ж требует времени. А здесь, в Ямскове, тетя. Пожилая одинокая женщина. С радостью приняла обоих. Нет, он не развелся с женой. Он вдовец. Три года, как вдовец.