…Из коридора донеслись голоса — двое шли к своим кабинетам:
— Как вчерашнее дежурство?
— Хватили лиха!
— Подвал?
— Да.
— Там же стоял Калугин…
— Подрезали, подняли наверх.
По коридору прошел еще кто-то. За стеной зазвучали невнятные, приглушенные голоса.
Рабочий день редакции начался. Пора было и показаться. Испытывая нарастающее волнение, Рябинин направился к двери.
Возможно, Волков хотел, чтобы в Ямсков по ехал именно Рябинин, и даже ждал, когда тот выпишется из больницы, а возможно, мысль эта возникла у него только сегодня, когда они встретились у ответственного секретаря.
Прежде Рябинину случалось встречать Волкова в обкоме партии; знакомы они, однако, не были.
— Привет, привет! — сказал заместитель редактора, едва войдя в кабинет Лесько. — Рябинин, если не ошибаюсь?
Потом представился с короткой, суховатой улыбкой и вдруг, после небольшой паузы — Рябинин еще держал в своей костистой руке маленькую, узкую руку Волкова, — добавил:
— Есть интересное дело.
Он был лет на десять моложе Рябинина. У него продолговатое лицо с правильными и несколько холодными чертами, с решительным ртом и крепким подбородком. Костюм, очевидно нарочито сшитый чуть-чуть узким, хорошо подчеркивал завидную стройность фигуры.
Предложил:
— Присядем?
Легко опускаясь на диван, поддернул на коленях отглаженные в струнку брюки; ноги открылись много выше щиколотки; в черных, со светло-серой строчкой носках, они будто втекали в черные туфли.
— Вы когда-нибудь имели дело с железнодорожниками?
— Главным образом как пассажир.
— Была у нас статья Орсанова о братьях Подколдевых.
Рябинин кивнул: он читал статью в больнице.
Оба они — Орсанов и Рябинин — были специальными корреспондентами газеты. Правда, Рябинин числился литературным сотрудником промышленного отдела. Орсанов же был спецкором по штату — мечта каждого, кто становится на журналистскую стезю: выезжать по особым заданиям, писать только свои статьи, говорить с газетного листа от своего имени. Вообще Орсанов пользовался в редакции особым положением: известный очеркист, автор нескольких книжек. Другой такой видной фигуры среди журналистов области не было. Только он один подписывал свои статьи полным именем — Валентин Орсанов.
Год с лишним назад он приехал из соседней области. Там тоже работал в областной газете и тоже спецкором.
Статью о братьях Подколдевых Орсанов написал после поездки на Ямсковскую железнодорожную ветку. Нет, это не был очерк о героях труда. Подколдевы — их двое, — пропойцы и горлохваты, избили мастера путейского околотка, на котором они работали. Историю падения этих двух людей и рассказал Орсанов. Рассказал, как всегда, отличным писательским языком. И, как всегда, в день опубликования его статьи газету раскупили особенно быстро, а у газетных витрин было тесно.
— Надо бы опять навестить те места — Ямсков и вообще ямсковскую линию, — продолжил Волков.
— Разве со статьей Орсанова что-нибудь неладно?
— Вспомните, куда ведет Ямсковская ветка.
— Есть решение?.. Есть решение о строительстве гидроузла?!
— Есть.
— Ну, тогда конечно! Ветка на такую стройку! Наш Братск.
— Братск не Братск, а в масштабах области стройка первой величины.
Хозяин кабинета Лесько не вмешивался в разговор, лишь изредка исподлобья поглядывал то на одного, то на другого. Насупленный, взъерошенный, он стоял за своим огромным, заваленным бумагами столом, распахнув пиджак, упершись руками в бока и натянув нижнюю губу на верхнюю, — была у него такая привычка: казалось, Лесько нарочно захлопывал поплотнее рот. Редакционные шутники утверждали, что, согласно статистическим исследованиям, общая сумма слов, произносимых (В редакции в среднем за сутки, выражается в семизначной цифре и что доля Кирилла Лесько в этом выдающемся достижении постыдно мала — семь с половиной слов.