гда Мила, махнув Грете рукой, поплыла вслед за панками. - Почему вы такой грустный? - пышная блондинка поднесла свои очки с темными кругами стекол почти к самому славиному лицу. Прямой римский нос, капризные губки слегка приоткрывают ровный ряд мелких зубов, ниже поглядеть Слава постеснялся. - Можно с вами познакомиться? - он с трудом кивнул, - Галина. - Это у вас триппер? - вопрос был нелепый, но вся компания радостно заржала. - Галя, не ходите туда, где вас уже знают! - долговязый молодой человек с цветной косынкой на голове весело тусовал карты. Блондинка обиженно отвернулась. - Да нету у меня ничего! - Извините, - принялся оправдываться Слава, - я не хотел... - Ах, отстаньте, - она лениво соскользнула в воду. - Какие вы все... - Ну, что? В писдом, наверное, пора? - долговязый с сомнением смотрел на солнце, - а то и сгореть не долго? Тут Слава заметил, как покраснели спина и живот; пот лез в глаза, голову напекло: "Ну и пляж! Ни тенечка!" Он брезгливо полез в воду, навстечу Миле. - Как акулы? - Нету их, - отплевываясь, Мила была похожа на обритого морского котика, - что они, придурки? Небось винтом несет аж до Турции. - Мила, а что такое "винт"? - Я тебе потом покажу, если захочешь, - девочка решительно поплыла к берегу. Оставаться в воде один на один с сумасшедшими и акулами Славе не хотелось, и он поплыл вдогонку. Народу на пляже заметно поубавилось, ни Греты, ни Гали видно не было, партия в карты закончилась, кто-то копошился у стоящих вдали под одиноким чахлым деревцем палаток..."Анчар ядовитый." Слава больше не стеснялся своей наготы, привык. Теперь это даже нравилось, он с удовольствием принялся разглядывать собственное тело. - Да ты ж сгорел весь! - кинула ему на плечи мокрую рубашку Мила. - Мила, а что такое "писдом"? - рядом как раз никого не было, и он решил вытащить из девчонки все, что та знает. - Дом отдыха. - А почему такое название странное? - Потому что он писательский. И живут там жописы, дописы и мудописы. - Кто-кто? - Жены писателей, дочери писателей и мужья дочерей писателей! - Она показала ему язык. - А по-моему это неприлично. Долго мы тут торчать будем? - А мы здесь не торчим, а находимся. И вообще! Останови внутренний диалог! И не индульгируй чувство собственной важности. - Че-го?! - А ничего! Переться по такой жаре? Да ты с ума сошел! Намочи лучше снова рубашку... - совет показался вполне разумным. Слава даже рискнул еще раз окунуться. Вылезая, счастливый и довольный, он чуть не заорал: Мила раздирала его штаны ровно пополам, от колена, на верхнюю и нижнюю половины. Рядом сидел Сашок и ел алычу... Потом Мила важно достала цветную нитку и стала аккуратно обшивать края штанин, еще пять минут назад, несмотря на все перенесенные трудности, составлявших вместе с пиджаком финский костюм. В шкафу, в Москве, их ждала совсем чистенькая, новая жилетка. И галстук... Галстук было жальче всего. Именно жальче, даже жальчее, настолько, что Слава сел и заплакал. Сашок перестал жевать и протянул полупустую знакомую бутыль. Жидкость в ней оказалась несколько иная, но того же разлива. - Ты что? - темные пальцы не переставая мелькали с иголкой взад-вперед. - Брюки-и-и... - У тебя там дырка, - она продемонстрировала сожженый край. - Зашить!!! - он попытался вырвать у Милы материю. - Так она же еще сгорела и разорвалась. Ты не заметил?! Слушай, а кто тебя за жопу укусил? - Слава сразу устыдился своей неприкрытости и понял, что так страшно зудело с самого утра. Но кто это мог сделать? Невольно он вспомнил девушку, рядом с которой проснулся... - Как же я ходить-то буду? - А мы тебе бриджи сделаем! Не ссы, стильно будет! "А зачем мне стильно?" - подумал Слава и обиделся. Чтобы успокоиться, он решил еще раз посмотреть на труп, провести дознание, если получится все-таки, возможно убийство. Сознаться самому себе в том, что ему было просто интересно, он не посмел... Обшарив почти все подходящие местечки, Слава так ничего и не нашел: ни девушки, ни панков, ни акул - как во сне или в детском кино, все исчезло, только плешивый камень. Кто-то вроде говорил ему, что акулы, водящиеся в Черном море, людей не едят, а питаються исключительно селедкой. Но все равно было здорово, только девушку немного жалко. Еще внизу мелькнуло что-то похожее на маленький автомат типа "узи", но он так и не смог достать, совершенно продрогший вернулся к берегу. Закончив уродовать его брюки, Мила принялась из обрывков делать себе что-то; когда она натянула обновку на себя, Слава понял, что это обшитая биссером жилетка, которая сразу покрылась морщинками трещин. Сашку она оказалась впору. - Ты зачем дамскими украшениями обвешался? - неодобрительно Слава разглядывал браслеты из мелких бус у него не руках, - ты теперь гомосексуалист, что ли? - Не, я теперь - хиппи! - мальчишка весело ухмылялся, - Я теперь у них жить буду. Мне панки разрешили. Вон, хочешь? Алычи поешь, сам набрал. - И где это ты ее набрал? - А тебе какое дело? Слушай, и чего это ты ко мне все время цепляешься?! - Сашок встал и обиженно пошел прочь, оставив на камнях полиэтиленовый пакет, наполненный желтыми шариками ягод. - Мила, нам надо вернуться в Москву! - Нет, пока подождем. - не глядя на него, она покачала головой, - До вечера. Сегодня отчим должен свалить в Ялту. Я не хочу попадаться ему лишний раз на глаза. - Тогда, может быть, ты посвятишь меня в хитрости мировой политики? никогда в жизни он еще не выражался таким красивым образом, но Мила ответила совсем не красиво: - Не суйся, куда не звали. - Значит меня никто никуда ни звал и ни о чем не просил? - он принялся злиться. - Ну... Ты пойми, тебе же легче будет: с дурака спрос меньше! - Я еще и дурак! - Ой, ладно. Полшли в писдом. - Нет, погоди!! - Пошли, пошли! Я тебя с ним познакоомлю... Внезапно ее лицо приобрело какое-то совсем другое выражение, панического ужаса, наверное. - Быстро!!! Вдалеке к пляжу шли два человека вполне приличного вида, их Слава раньше не встречал и ничего не почувствовал. Но Мила глядела широко раскрытыми кроличьими глазами именно туда и быстро собирала вещи. Он понял, что не будет спорить, потому что когда между ними и приличными людьми оказались панки, в руках одного приличного, того что поменьше, возник автомат, почти такой же, как на дне. Бежать надо! Бежать! Мила не стала даже одеваться, но Слава натянул "бриджи". Выстрелов не было. Оглянувшись, Слава увидел, что высокий панк, которого сильно шатало, выдергивает из спины бандита стальной штырь. Другой панк валялся на гальке, свернувшись эмбрионом, и было в его посмертной позе что-то банальное и одновременно непристойное. Зато бандит лежал очень чинно - так и не потерял своего приличного вида, пиджак даже на мертвом сидел гладко и подтянуто, лишь грязное пятно вокруг того места, откуда только что выдернули штырь, росло, напоминая о пролитом соусе, о неловких поворотах застольной беседы, о том, как не следует есть котлету по-киевски - но не об автомате "Узи". Автомат, кстати, мирно пекся под солнцем на границе сухой и мокрой гальки: ленивая вода то подкрадывалась к нему, то безучастно отползала. Всем остальным этот автомат, похоже, был и вовсе безразличен. Приличный спутник убитого раскорячился в низкой стойке и выписывал руками красивые восьмерки. Панк выписывал похожие восьмерки своим штырем, пытаясь проникнуть окровавленным острием в тело, укрытое (казалось - обмазанное) свежеголубым пиджаком. "Руки хорошо ходят, штырем не возьмешь. - Слава задумался; он был уверен, что панк победит, но еще не знал, каким образом... И вдруг его озарило: - Галька!" Панк, видимо, поймал славину идею или, скорее, догадался сам. Он провел штырем несколько головокружительных (но бессмысленных, знал Слава) комбинаций, для вида, конечно, и дождался, когда оба голубых рукава по пологим дугам пошли вверх. Рваный кед на ноге панка резко дернулся - движения самой ноги Слава не уловил - и увесистый голыш вонзился в обтянутый голубыми брюками пах. Бандит повалился, не меняя стойки, так и остался лежать враскоряку, словно злобная голубая бабочка, пригвожденная к пляжу длинной стальной булавкой. Огромный негр постоял немного, не зная стоит ли вмешаться, потом подошел к воде, потрогал ножкой, поежился и кинув кому-то: - Хлопцы, поплыли до бую!!! - с грохотом обрушился в воду. За ним, нехотя, нырнули два толстых парня в идиотских резиновых шапочках, розовых с пупырышками. Три головы, черная и две розовых, показавшиеся в метрах двадцати от берега, о чем-то переговаривлись, громко смеялись. Злобно плюнув в лицо поверженному врагу, одинокий панк пнул неподвижное тело товарища - было видно, как из под мертвой ладони на живот, расползаясь хитрыми веточками, стекают тонкие струйки темной жидкости. Жидкость не была похожа на соус. Жидкость была похожа на кровь. Так это же и есть кровь, елки-палки! - Странные люди, - Слава и Мила шли спокойно, будто их не касались пляжные "гладиаторские бои". Будто кругом - кино. - Те самые...которые того мужика тащили. Черт, Славик, я не знаю даже что и делать! - А проблема-то в чем? - Если это он за нами послал, значит Бек стукнул. - Может, они просто купаться шли? - Там были люди Рыбака, могли и за ними...Если не за нами, значит, имеет смысл уйти на дно... Я маму ищу, здесь нет никакого криминала, оправдываясь, Мила хотела посмотреть ему в лицо, но оступилась и чуть не упала в воду. - Так вот, если за нами, мне нельзя тебя отпускать. - В смысле? - А вдруг он решит тебя грохнуть? - А по какому поводу? - Ну, мало ли, какой ты из себя тако-ой загадочный... - она кокетливо повела глазами. - И деньги у тебя, оказываеться, в переднем кармане... давай, шашлык купим! - Давай. А денег-то сколько? - У кого? - Ну, у меня? - На две порции хватит! - она пристроилась в хвост небольшой очереди. Во, смотри, и Гретка тут. Привет. - Это Галина, - девушки шли слегка обнявшись, в такт покачивая бедрами, одна положила голову на плечо подруги, ее каштановая коса с пряным медным отливом тяжело спускалась на грудь. От задорно подпрыгивающих под легкими кофточками торчащих сосков у Славы в глазах зарябило. А другим было абсолютно пофигу. Даже обидно. - Мы знакомы, - жутко смутился Слава, но все, вроде, были настроены дружелюбно. - Вы тут за чем? - галино низкое контральто больно бередило душу. - Все наши в "Рахате". - Сегодня Повар плов обещал, - томно изогнулась Грета, чтобы профиль груди четче вырисовался под черной футболкой. - Ну, это же ве-ечером, - протянула Мила, бросая рассеянный взгляды на проходящих мимо людей. - А мы сейчас жрать хотим. - Вечер уже скоро... - А до вечера что делать? - Так пошли в "Рахат" - девушки подхватили их с двух сторон и потащили куда-то мимо решеток, отграживающих пляжи, мимо теток в белых халатах и с медицинскими весами (Проверьте, действует ли на Вас Гербалайф!), мимо нелепых серых сооружений, перед которыми стелились размазанные по жаркому асфальту газоны, сквозь кипарисовый лабиринт к домику из гладкого красного кирпича - желтая крыша, слепые арки и узкая дверь. Изнутри "Рахат", наоборот, казался необъятным: бесконечные ряды столов пересекались бесконечными рядами скамеек, а сквозь туман, сложенный из бараньего жира и волшебных трав, двигались, казалось, отдельно друг от друга головы, руки и голоса. - Питер, вы сегодня с женой? - Нет, я сегодня пью. (Пятиугольное неровное лицо, рука сжимает бутылку сухого вина, словно клизму). - Кац, петь будешь сегодня? Хочешь трахаться - будешь петь... - Не хочу. Не буду. И не могу. Я отравился - слышь, голос какой? И пить тоже не могу. (Лохматый губастый толстяк в зеленом комбинезоне и вонючих кроссовках скачет от стола к столу). - Я врубился! Я как местный дедушка-бомж: там песенку спел, тут титьку помацал - вот и на обед наскреб! С миру по нитке - голому пипетка... - Иди сюда, - ласково позвал Питер, - бабы, идите на хуй. Кац, садись, выпьем... Лица и руки были, в основном, знакомые: почти вся шумная компания из кэмпинга собралась за длинными деревянными столами и, не торопясь, наворачивала что-то ужасно вкусное. - Чем кормят-то здесь? - спросил Слава, хотя уже был готов съесть все, что угодно, с закрытыми глазами. - Китайские баклажаны, - приятная брюнетка с отрешенно-спокойным лицом изящно отправляла внутрь себя сквозь овальный ротик одну огромную ложку за другой. Два человека держались чуть поодаль, один говорил, сильно жестикулируя, другой молча кивал. Кругленький пухлый мужичок с удовольствием прислушивался к разговору, пуская лысиной на стену солнечные зайчики. Слава расслабился, девушки, Галя и Грета, осторожно стали подкрадываться к Вите, который, ничего еще не подозревая, запихивал в рот длинную макаронину, болтавшуюся по бороде. - Сергей, говорят, я вчера кого-то совокуплял? - рыгнув, обратился он к одному из двух парней в углу. - Вообше-то, кажется, меня, - бросая томно-кокетливые взгляды, девушка сидела уже совсем рядом. - Э... Неудобно-то как, - Витя прихватил тарелку и попятился, было видно, как он смущен. - Пардон. Это не я, это дубль. Я, знаете, по пьяни перехожу в иное состояние...- Витя постарался вежливо слинять за спины соседей, но там его ждала уже разьяренная Галя. - Милочка! - встрепенулся кругленький мужичок. Он был настолько кругл и легок, что парил над полом в нескольких сантиметрах. - Как я рад тебя видеть!!! - они с Милой обнялись и поцеловались. - Евгений Альбертович, мой отчим, - представила его девочка. - Это Слава, мой самый лучший друг. Наверное ты уже много о нем слышал? - Да нет, - Евгений Альбертович слегка смутился, - я даже не знал, что ты здесь... - Конспирация и еще раз конспирация... - весело усевшись за стол, Мила взяла чью-то тарелку и сунула Славе недопитый стакан вина. - Угощайся. Евгений Альбертович засеменил на раздачу и вернулся с кучей разнообразной еды. Он весь, казалось, лучился нежностью. "И не поверишь, что бандюга," подумал Слава, отправляя в рот смачный кусок тушеной баранины. - Говорят, ты путешествовать собралась? - грустные маленькие глазки заботливо оглядели Милу. - Ага. - Ну и куда же, если не секрет? - Секрет. - В Шамбалу она собралась, - почему-то сейчас Слава был полностью на стороне милиного отчима, успевшего чем-то внушить ему симпатию. Может, своей беспомощной растерянностью? Евгений Альбертович неприятно засмеялся, как будто масляные капельки в воду попадали и расплылись на поверхности жирными бляшками: - И куда вы все так торопитесь? В страну фантазий и грез? - он подмигнул Миле, это Славе совсем не понравилось. - Вы о чем? - Кому надо, тот поймет, - Евгений Альбертович подлил вина в славин стакан. - Вы ешьте, молодой человек, ешьте. А то, я вижу, эта девченка вас совсем уморила. Мила фыркнула, но от тарелки не оторвалась. "А Васька слушает, да ест, промелькнуло у Славы в голове, - всегда она так!" - Хорошо-хорошо, не будем ссориться! Сейчас вы собираетесь побыть здесь, в Крыму? - Уг-м, - Миле попался твердый кусочек, который никак не хотел пережевываться, а она никак не могла от него отказаться. - Вы тоже, молодой человек? Простите, вы учитесь? - Да, в Университете, на юрфаке, - тут Мила с силой пнула его под столом и задела сидящего напротив пьяницу, который в кэмпинге искал бутылку шампанского. Тот тупо поднял глаза и произнес: - У-убью всех! - и снова принялся смотреть в свою пустую тарелку. - Да, ну так вот, про баранов-то наших, - Евгений Альбертович дружелюбно заулыбался. - Вы-то что дальше делать будете? - Это когда? - не понял Слава. - Ну, когда лето красное пройдет, месяца через полтора? А? - он загадочно буравил зрачками самую начинающую потихоньку хмелеть славину душу. - Учиться вернетесь? Или дальше... В Шамбалу? - Конечно учиться, - тут Слава вспомнил про работу и смутился, - И Миле, ей тоже учиться надо! - с вызовом посмотрел на девочку, но та только кивала головой, никак не прожевывалось дурацкое мясо. Увидев ее переваливающиеся, как у хомячка щеки, Слава невольно фыркну