ся и деменции. - А ты откуда знаешь? - Мила вытерла слезы. - А у меня папаша там на вечной прописке - буйный, - пояснил парень, сам меня в дурку закатал, сука, на год. - парень откинул голову назад и залился сухим смехом, - а теперь вот я на него полюбоваться приезжаю. - Давно? - Мила изобразила искренее участие. - Седьмой год. - парень протянул ей трубу. - Тот, что на четвереньках. Говно лижет. Опять он кому-то проспорил. Эх, папаня! Мила долго смотрела, наконец, вздохнув, вернула трубу. Под глазом остался отпечаток - вдаленная по кругу кожа не хотела расправляться. - Нету, - она присела на ступеньку рядом со Славой. С шумом хлестала вода из трубы - ледяной источник. Все весело пили и обливались. Кругом стоял радостный гвалт. Туристы готовились к следующему рывку. - Что будем делать? - спросил Слава. Волосатый парень опять наблюдал за своим папашей. - Нужно подождать до вечера. - Мила снова хмурилась, пытаясь придумать план. - Пойдем. - Куда? - Куда-нибудь. Со всеми, - она пожала плечами, - не стоит здесь торчать. Наверняка его люди поблизости. А все те, кто не возвращался к автобусам, перли еще выше по голому склону к воротам, охраняющим пустую гору. Они вошли в мертвый город. Совсем мертвый, но не страшный, потому что мертвый слишком давно. Вместо домов квадратные провалы ям, раскопанных любопытными дураками-археологами. Кусочки стен, выбитая в скале дорога-колея. Ступени и два дома. Один, прозрачный и пустой, стоит, закрытый на замок, как будто в нем что-то осталось, кроме воздуха. Другой - с деревянной дверью и табличкой. "Дом Фирковича". Последний житель города, после него и остался этот последний дом. - Что это? - растерянно спросил Слава одного из молодых людей, стоящего рядом. - Что-что? - переспросил парень. - Ну, это все? - Слава обвел рукой город-гору. Парень пожал плечами: - Чуфут-Кале. Город караимский. - Чей? - не понял Слава. - Ну, караимы - люди такие. Они здесь жили, там еще их кладбище, чуть ниже по дороге к монастырю, - пояснил парень, поправляя очки на длинном носу, - вы без экскурсии? Слава кивнул. - Так идите по дороге до другого входа, - махнул рукой парень, - Там палатки стоят. Вечером приходите. Парень посмотрел дружелюбно и отвернулся, Слава буравил взглядом его сутулую спину еще минут пять. Да нет, вроде все нормально. Но Мила не пошла по дороге, полезла во все щели и дыры. Слава терпеливо ждал, пока она угомониться. - Смотри, смотри, - она, все же, и его затащила на дурацкий обрыв, закат! - Ну и что? - со злостью Слава сковырнул ногой в пропасть камень. - Здесь просто как-то очень хорошо, - попыталась объяснить Мила, - И печально, как будто жизнь кончилась и все замерло. Покой. На века. Слава поежился: - Все? - Все. - она отошла от обрыва, - пошли к машине. - Зачем? - Нам нужна веревка и поесть. Темнота обрушилась сразу, свалилась на город тяжелой черной подушкой. Веревку Мила отыскала в машине - на самом деле, не веревку, а буксировочный тросс. Возле голой стены окружавшей двор сумасшедшего дома никого не было. Мила встала к Славе на плечи, подтянулась, оседлала стену. Закрепила тросс на торчащем конце какой-то арматуры. Слава, цепляясь за тросс, тоже забрался на стену. Во дворе, вроде бы, никого не было. Слава перекинул тросс на другую сторону. Спустился первый, помог Миле... И вдруг оказался в чьих-то крепких объятиях. Держали сзади, за локти. Слава сразу попытался лягнуться, но тот, кто его держал, был к этому готов. - Спортсмен, да? - проворковал над самым ухом ласковый баритон, спортсмен! Я тоже спортсмен. Другой санитар молча держал Милу. Не торопясь подошел третий санитар. Некоторое время стоял, склонив голову набок, а потом сделал в сторону Славы резкий выпад рукой. Но не ударил. Чем-то запахло, то ли цветами, то ли дешевым одеколоном. "Газ!" - успел понять Слава прежде, чем отключился. Сначала была бурая тьма. Потом из тьмы сам собою начал возникать свет противный, желтый. Голова не болела, но в животе было муторно - может быть, от газа, а возможно и от этого гадкого света. Слава попытался заслониться рукой, но обнаружил, что руки не шевелятся. Ноги - тоже. Слава вывернул шею, пытаясь увести глаза от света, и увидел Милу. Она валялась рядом на полу нелепой колбасой, увязанная в смирительную рубашку. Хорошо, жива. А плохо то, что Слава был увязан в точно такую же рубашку. Над головами в полнакала горела дурацкая лампа. Надо бы перекатиться как-то по-другому, а то светит прямо в рожу. Извиваясь червем, Слава сумел опереться головой о стену, потом приподнял плечи. Комната тянулась вдаль, совершенно пустая. У противоположной стены свален строительный мусор. А рядом, тоже возле стены, на полосатом матрасе без наматрасника и простыни находился неясный силуэт. Усилием воли Слава сфокусировался. Человек, ребенок в больничной пижаме, сидел на корточках и радостно улыбался, будто маму родную увидал. - Сашок? - Слава не поверил собственным глазам. - Я, - довольно подтвердил мальчишка. - Ты здесь что... - Сижу, приковали вот, - он потряс черной цепью, тянущейся от железного ошейника на шее к вделанному в стену кольцу. - За что тебя? - спросил Слава. - За побег. Удрал я от них. Закурить нету? - поняв бессмысленность вопроса, Сашок виновато заулыбался. - Это так, до утра только. - А дальше? - Дальше в санпропускник. Обреют, прививки сделают, анализы по-новой... - он хищно оскалился, - и опять по камерам. - А анализы им зачем? - от удивления Мила перестала извиваться. Сашок пожал плечами: - Для науки, наверное. Это же исследовательский институт. Филиал. Я на табличке видел. Это не тюряга, - Сашок почесал нос, - научное учреждение. Удрать - как не фиг делать! - Так чего ж ты? - усмехнулся Слава. - Не везет, - Сашок развел руками, - второй раз собаками ловят. - А как ты сюда попал? - задала Мила вопрос по существу. - Дурак я. Сам виноват. Сел в грузовик местный, вроде нормальные мужики! В дом пустили... А утром бац - и на рынок! - Сашок метко сплюнул на середину комнаты. - Какой рынок? - подозрительно спросил Слава. - Продали они, короче, меня. А эти купили. Для опытов. Дрянь дело. Звякнув цепью, Сашок устроился на матрасе. - Слышь, - Миле тоже, наконец, удалось перевернуться на бок, - у меня сигареты есть. Если не помялись... - Так ползи сюда, - Сашок подскочил на месте. - Я ж тебя мигом развяжу! Слава мысленно чертыхнулся. Через пару минут он уже потирал занемевшие кисти. Мила высыпала на матрас поломанные сигареты и зажигалку. Сашок развернул клочок газеты и свернул самокрутку. Со смаком затянулся, выпустил дым в потолок. - Как бы эту дуру снять? - задумчиво потеребил в руках ошейник. - У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, - промурлыкала Мила, - и днем и ночью кот ученый все ходит, поц... Пожалуй, можно придумать. Она достала из уха гнутую серьгу: - Давай сюда! - по-деловому закинула Сашку голову назад. - Ой, - тот тихо взвизгул и откатился в сторону. Ошейник был снят. - Осторожно! - Сашок потирал уколотое место, - убить же не долго! Так шею случано проколешь и привет - нет больше человека! Слава подошел к двери, поковырял пальцем решетку. Окошечко закрыто. Еще раз обвел взглядом помещение. Банальность какая! На потолке в ряд по линии проволоки, закрашенной белой масляной краской, выстроились три хитрых пупочки пожарной сигнализации. Слава даже усмехнулся - боевик, так боевик! Подошел к стене, взялся двумя руками за железное кольцо. Дернул, потянул, потом уще раз дернул. Почувствовал, как напряглись все мышцы спины. Это плохо, тянуть должны только руки и плечи. Попробовал еще раз. Затрещали суставы на пальцах. Посыпалась бетонная крошка, Слава не удержался и упал на пол, в руках жалобно звякнула вырванная цепь. - Поджигай бумагу, - приказал Миле. Теперь оставалось надеяться только на идиотизм охраны. Но охранники идиотами не были, они или спали или играли в карты. Или можно каждый вечер пить медицинский спирт. Целую вечность никто не шел. Слава от злости сбил одну пупочку цепью. Сашок флегматично плевал на пол. Наконец, послышалось ленивое позвякивание ключей. Слава прыгнул к стене, встал, вытянувшись, возле двери. Дверь открылась, вбежал санитар с огнетушителем наперевес. Теперь роли поменялись: Слава был за спиной у санитара, а не наоборот. Накинул цепь на толстую шею, дернул. Санитар пытался лягаться, достать Славу огнетушителем - но ничего не вышло. Слава, скрестив руки, резко развел их в стороны - левую направо, правую налево. Стальная петля врезалась в шею санитара все глубже. Начала капать кровь, пачкая и без того грязный белый халат. Огнетушитель со стуком упал на пол, покатился. Тело санитара обмякло. Хрип застрял в груди, так и не вырвавшись наружу. Ноги, обутые в высокие белые кроссовки, мелко засучили - и замерли. - Ну что, - Слава поглядел в мертвое посиневшее лицо, - спортсмен я, да? А вот ты - не спортсмен. За стеной шел узкий коридор. "Сколько еще будет в моей жизни коридоров?" - думал Слава. Других дверей в коридоре не было, но через равные промежутки темнели щели проходов. Стояло несколько стульев, валялись кучки строительного мусора. Внезапно позади раздался мерный скрип. Кто-то вез каталку. Сашок первым юркнул в ближайшую щель. Когда глаза привыкли к тишине, Слава различил слева от себя контуры узких труб. С потолка свисала круглая бляшка душа. А ход вел дальше. Еще один душ, и еще... Спереди светился ровный вытянутый по вертикали прямоугольник - наверное, проход в другой коридор. Слава осторожно выглянул. Этот коридор был широким, словно улица. Вдоль стен тянулись огромные, от пола до потолка, окна. В некоторых окнах горел свет, но в большинстве своем окна были слепыми и черными. - Похоже на аквариум, - шепнула Мила. - Не-а. Операционная, - поправил ее Сашок, - Я тут уже был. За окнами комнаты, в них всех режут. Тише, вон там светится. Пригнитесь! Нам туда, кивнул головой в противоположный темный конец коридора. Сашок пошел первым. Слава не утерпел и задержался у ближайшего темного окна. Растопырилась темным пятном лежанка на металлических стойках-ногах. В полумраке она смахивала на динозавра средних размеров. Какие-то столики, приборчики с проводками. Заметив притаившийся в засаде под потолком глазок телекамеры, Слава нырнул в коридор. Мила осторожно глазела в следующее окно, освещенное. Слава поспешил к ней, хотел одернуть, но не выдержал и сам сунулся. За окном находилась больничная палата. В палате орудовали трое: дебильный санитар подбирал с пола кровавую нечисть, женщина с нелепым клеенчатым чепцом на голове держала прозрачный полиэтиленовый мешок, и мелкий старичок кудахтал над прибором, который издавал редкие попискивания. На кушетке было распластано тело. Именно тело, потому что остальное определить Слава затруднился. Мешок был в принципе плотно присоединен к этому телу - к нижней части туловища. В мешок с шумом что-то плюхнулось и затрепыхалось, стараясь выбраться наружу. Старичок кинулся к прибору. Замигала зеленая лампочка. На пол брызнула темная кровь и звякнули, уроненные старичком ножницы. Сверху из мешка свесился темно-фиолетовый тяж с хромированным медицинским зажимом на конце. Такой Слава достал из маминого ящика в детстве и пришемил брату палец. Шрам оставался досих пор. - Можете идти, Зиночка, - сказал старичок, - Дальше я сам управлюсь. Слава едва успел пригнуть голову, но Зиночка прошла мимо, даже не заметив две жалкие тени под окном. Сашок юркнул в темноту соседней комнаты почти перед самым ее носом. Слава провожал взглядом мешок - там плавало нечто. Это нечто было с двумя руками и ногами, круглой головой. Оно сделало несколко гребков, уперлось макушкой в полиэтилен и свернулось калачиком. Мельком Слава увидел сморщенное личико. Больше ребенок не трепыхался. Осторожно Слава заглянул внутрь еще раз. Блестели разложенные на зеленом сукне инструменты. Не торопясь, санитар вытерал с пола кровь. - Ну, что, Миша? - старичок похлопал ладошками в резиновых перчатках, заслужили мы премию? Санитар пробурчал что-то неясное. - Первый в мире мужчина, родивший живого ребенка! А? Здорово? - старичок проверил реакцию зрачка у тела на кушетке. - Жив пока. Если до утра дотянет, можно идти выбивать новую дотацию! - он выключил прибор. Слава понял, что пора сваливать, Мила уже сигналила с дугого конца коридора. Наконец, можно встать в полный рост! Он смело шагнул в следующее помещение вслед за девочкой - и его чуть не стошнило. Вдоль стен тянулись стеллажи с банками. Сначала слава вспомнил банку, из которой пил голубую жидкость веселый тракторист. Но эти банки бли значительно больше. И в них купались человеческие живые органы! То, что органы живые, Слава понял сразу. Прямо на уровне глаз громоздилась банка с бьющимся сердцем. Не понимая, зачем, Слава осторожно поднес к банке руку. Сердце забилось чуть быстрее. - Так всегда бывает, - шепотом пояснила Мила, - руку поднесешь ускоряется. - С чем бывает? - С препаратами органов. Слава быстрыми шагами направился через помещения, стараясь не глядеть на стеллажи. Краем глаза он, все-таки, видел, что в банках что-то подрагивает, что-то шевелится. У самой двери Слава, все-таки, бросил взгляд на стеллаж. Взгляд уперся в открытый сверху пустой большой аквариум без воды. На дне аквариума лежал слой дерна с травой. А в траве, сверкая глазками и шмыгая острым носиком, сидел живой ежик. У Славы на душе стало чуть полегче. И он шагнул в следующую комнату. Мила и Сашок были уже там. Сашок прижимал к груди большую плоскую бутыль. Слава пригляделся - в бутыли ничего не плавало. Одна чистая голубоватая жидкость. - Зачем это тебе? - строго спросил Слава. - Это пьют, - коротко ответил Сашок. Славе нечего было возразить - он сам недавно видел, как это пьют. Мила сидела в удобном офисном кресле перед светящимся экраном дисплея. Вся комната была заставлена компьютерами. Слава подошел к Миле, посмотрел на экран. Ничего не понял. Какая-то таблица. Мила сосредоточенно шевелила мышкой. В клеточках таблицы мелькали сменяющиеся данные. Неожиданно Мила соскочила с кресла и побежала вдоль столов, включая по пути все компьютеры подряд. - Ты что?.. - Ничего, - ответила она спокойно, продолжая свое занятие, - это сервер, его не гасят. Там общая база. А база по больным, сказано, сидит в одном из этих... Я не знаю, в каком, врублю все. Мила снова прыгнула в кресло, положила руки на клавиатуру. - Так... Диск Джи... Вот она, родимая! Ну-ка... Мила замолчала, углубившись в изучение базы данных. Потом откинулась на спинку кресла. - Нет. Мама не здесь. - Ага, жди, - сказал Сашок, - так они и написали, кого здесь режут и зачем. - Написали бы. Иди сюда. Вот, читай. И Сашок прочел: - Александр, 11 лет, пол муж. Родители - нет. Источник поступления Рынок номер два. Цель... Ого! - Читай-читай, - подбодрила Мила. - Цель - получение препаратов. Агализы... Да насрать, дальше не надо. Это же... - Сашок очумело вылупил глаза сначала на Милу, потом на свою бутыль, - это же меня резать собирались! И по тем баночкам пихать! Ноги, ребята, надо ноги делать! Мила кивнула. - Они пишут все открытым текстом. Не боятся. О маме бы, значит, тоже написали. Нет ее здесь. Надо мотать отсюда. - Хорошо, пошли. - В руках у Славы все еще была та самая цепь, и он готов был использовать ее по назначению. - Постой. Мила пробежалась пальцами по клавиатуре, дернула мышку, снова потыкала в клавиши. - Вот. Управление дверьми. Двери основные все заперты. Я их сейчас отопру. - А откуда ты знаешь, какие двери надо отпереть? Слава с сомнением глядел на простую табличку: "Дверь 1. Дверь 2. Дверь 3..." Около каждой "двери" стояли пометки "открыть" и "закрыть". Пометки "закрыть" были обведены в прямоугольнички. Мила провертела табличку до конца. Под строчкой "Дверь 45. Открыть. Закрыть" шла последняя строчка: "Открыть все. Закрыть все." Слова "Закрыть все" были тоже обведены в прямоугольничек. - Значит, так, - Мила взялась за мышку, - если в