Все эти вопросы Карл Маух снова и снова задавал себе, сидя по вечерам на возвышенности, где расположены укрепления, этот своеобразный африканский акрополь, и наблюдая за заходящим солнцем; его красно-золотые лучи падали сначала на развалины, а затем терялись в густом мраке тропической ночи, как и сотни лет назад.
Однажды размышления ученого прервал шорох шагов. Маух вскочил. Перед ним стоял старый африканец среднего роста. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга; черный — испытующе, белый — с испугом: он и не подозревал, что здесь кто-то живет. В темноте Маух не мог рассмотреть лица незнакомца. Видно было лишь, что на нем светлое одеяние. Наконец африканец прервал молчание и заговорил дружеским тоном.
— Я давно уже наблюдаю за тобой. Ты каждый вечер приходишь сюда. Видно, тебе нравится это место. Однако это место недоброе. Ночь холодная. Пойдем, я знаю место потеплее.
Маух последовал за африканцем, который привел его к хижине из ветвей и листьев. Удивленный ученый увидел теперь огонь, которого ранее не замечал сквозь кустарник. Когда оба сели друг против друга, грея над огнем руки, Маух внимательно вгляделся в лицо старика. Оно все было изборождено морщинами, но взгляд — открытый, на губах — привлекательная улыбка, уши украшены двумя большими серьгами своеобразной формы.
— Что ты здесь делаешь? Живет ли здесь кто-нибудь еще? — спросил Маух, знавший язык, на котором говорил старик. Тот помедлил с ответом.
— Много лет назад мои родные ушли отсюда. Но когда я остался из всей семьи один, меня с силой потянуло туда, где когда-то отец пользовался уважением. Он понимал язык богов, знал их учение, и многие люди, которые хотели стать ближе к богам, приходили к нему издалека под эти деревья. А ныне все здесь мертво и покинуто.
Последние слова он произнес грустно, почти шепотом.
— Откуда пришло твое племя?
— Издалека, — старик описал рукой большой круг. Затем снова погрузился в молчание.
Костер давно догорел. Но Маух все еще не спал, хотя тепло костра приятно согрело его тело. Ему нужно было обдумать слова старика, который давно заснул. Люди, живущие уединенно, часто подпадают под власть собственной фантазии. Но, может быть, есть доля истины в словах этого человека, может быть, он действительно потомок одного из последних жрецов исчезнувшего народа?
Маух позднее не раз возвращался в мыслях к этой геме. Развалины расположены в том самом районе, где он открыл золотые сокровища Южной Африки. Может быть, это и есть давно разыскиваемый Офир, о котором говорится в Библии? Но кто возвел каменные строения? Как и все современные ему путешественники по Африке, Маух решительно отвергал предположение, что африканские пароды могли когда-либо построить такие каменные Дания. И он решил, что эго — описанные в Библии постройки — храм и крепость царицы Савской, куда доставлялось золото. Вслед за Маухом многие разделяли высокомерную концепцию европейских историков и считали строителями каменного Зимбабве индийцев, персов, финикийцев, критян, сабеев — кого угодно — только не африканцев.
РАЗВАЛИНЫ ИНЬЯНГА
На рубеже XIX и XX вв. нынешнюю Родезию посетил другой немецкий путешественник, который позднее за жестокость, проявленную на службе у колониальных властей кайзеровской империи, получил кличку «Петерс-Вешатель».
Петерс со своим помощником Граманом и колонной носильщиков пробирался со стороны восточного побережья через болотистую область Западного Мозамбика. Он искал золотой рудник, описанный Маухом. На границе Родезии, в горах Иньянга, они поднялись на плато и здесь натолкнулись на развалины, занимавшие, как выяснилось, обширный район. Чем дальше они шли, тем чаще наталкивались на стены, пока не оказались наконец в настоящем каменном лабиринте.
Временами Петерсу казалось, что он начинает понимать назначение этих каменных сооружений, но затем их многообразие снова вызывало у него недоумение. Усеянные развалинами холмы перемежались заросшими кустарником оврагами и глубокими долинами. Куда бы ни посмотрели люди, всюду виднелись стены. Прошло много времени, прежде чем они постепенно составили себе представление об общем плане сооружений: стены располагались террасами одна над другой и на протяжении многих километров опоясывали возвышенности и склоны. Родники, бившие из земли, были направлены в искусственное русло так, как это, по-видимому, было удобно прежним обитателям этих мест. Некоторые стены производили впечатление остатков жилищ и укреплений. Много лет спустя после путешествия Петерса по Родезии в горах Иньянга нашли загадочные ямы в земле, выложенные камнем и окруженные круглыми площадками. Ход в них вел через подземный коридор высотой 120, шириной 60 сантиметров. При раскопках обнаружили тщательно выложенный каменный пол, имевший уклон для стока воды, а немного выше по склону остатки канав, по которым, вероятно, направлялась в ямы вода. Хотя Петерс и его спутники еще ничего не знали о происхождении ям, но и того, что они увидели, было достаточно, чтобы заставить их задуматься. «Странно, — думал Петерс, — по-видимому, здесь жил народ, занимавшийся земледелием. Иначе зачем бы он стал строить обширные террасы и тянущиеся на много километров оросительные каналы? Но что могли сеять эти люди на столь различных уровнях высоты, колеблющихся от 600 до 1600 метров? Может быть, рис? Неужели в стране машина на вершинах возвышенностей внутри укрепленных сооружений устроены зернохранилища?» Позднее новые находки подтвердили это предположение.
Петерс надменно поглядывал на черных носильщиков, которые, сгибаясь под тяжестью груза, шли размеренным, раскачивающимся шагом. «Сооружения, — думал Петерс, — конечно, не могли быть возведены предками этих дикарей. Большинство из них кочевники, а если и переходят к оседлому образу жизни, то, уж, конечно, каменных домов не строят. Кочевникам не под силу соорудить такие укрепления, какие строил древний народ; он, по-видимому, постоянно опасался нападения, но не испытывал бессмысленного ужаса, как другие племена, которые при приближении войск противника обращаются в паническое бегство. Этот народ умел принимать разумные оборонительные меры».
Книга Карла Петерса «В древней стране золота», где рассказано о горах Иньянга, на многие километры покрытых развалинами, произвела настоящую сенсацию. Какой огромный труд потребовался, чтобы возвести сооружения! Проведенные позднее топографическая аэрофотосъемка, измерения и подсчеты показали, что строительный материал сюда приходилось доставлять примерно за 80 километров. На этом расстоянии с двух сторон от остатков стен были обнаружены тянувшиеся на 3 километра следы земляных работ. Земля здесь вынута в среднем на полметра: это означает, что с площади в один квадратный километр было перемещено полмиллиона кубических метров земли и камней. Следовательно, только в области Иньянга было перенесено несколько сот миллионов тонн земли и камня. Подобный труд может быть поставлен в ряд со строительством великих египетских пирамид.
Не менее замечательным достижением было строительство Зимбабве. Один человек не мог поднять более двух каменных плиток. А вес лишь одной массивной наружной стены эллиптического «храма» без гранитной засыпки составляет, по приблизительным подсчетам, около 100 тысяч тонн. Между тем развалины типа Зимбабве рассеяны по всему междуречью Замбези — Лимпопо.
Они расположены на склонах небольших гор, откуда просматриваются все окружающие долины. Строители умело использовали откосы и выступы почвы. Там, где их не было, они создавали искусственные валы и рвы, напоминающие окопы времен первой мировой войны. Строительство искусственных водостоков требовало такого знания геодезии, какое и в наши дни является уделом лишь специалистов.
ТАЙНА МАПУНГУБВЕ
На южном берегу Лимпопо расположен вытянувшийся в длину массив песчаниковых гор с обрывистыми склонами. Коренные жители называют его Мапунгубве, что означает «шакалья гора» или «гора серого волчонка». Они считают гору священной обителью смерти и верят, что всякого, кто попытается подняться наверх, ожидает гибель.