Девственный лес, заполненный тысячами шорохов и звуков, смолк; издалека донеслись однообразные глухие удары. Однако обитатели леса стихли лишь на одну секунду: сигнальные удары барабана им хорошо знакомы. Птицы немедленно возобновили свою шумную возню, высоко в кронах деревьев вновь раздались пронзительные крики обезьян.
Жители деревень и селений на берегу реки продолжали прислушиваться. Ведь каждый, кто примет сообщение тамтама, обязан передать его дальше. Оно должно дойти до адресата. На языке тамтама переговаривается вся Африка, его звуки летят над лесами и саваннами, реками и озерами, порой через весь материк.
Звук барабана слышен обычно за 30 километров, при благоприятных условиях и при спокойной погоде — даже за 60. Когда умер король Англии, весть об этом важном событии облетела деревни в лесах раньше, чем колониальные власти передали ее по радио. Радио не может поспеть за тамтамом.
Наряду с новейшими средствами техники в Африке до сих пор удерживается традиционная система передачи известий, выдержавшая испытание четырех тысячелетий. Благодаря тамтаму африканцы узнают обо всех происшествиях в соседних деревнях и племенах, в случае беды договариваются между собой. Трудно представить себе их жизнь без тамтама.
«Жена Кофи уже несколько дней тяжело больна, — отбивает на барабане дежурный «телеграфист» в отдаленной конголезской деревне. — У нее высокая температура. Вождь Ашуса просит врача приехать как можно скорее».
Ближайший медицинский пункт находится за 30 километров. Но ответ заставляет себя ждать не больше десяти минут: «Врач выедет через час. Он будет плыть вверх по реке до большого поворота. Здесь его должна встретить лодка».
Английский врач Тодд в 1948 г. рассказал в лондонской газете о том, как пользуется тамтамом конголезское племя бабали.
«Стоит кому-нибудь из жителей деревни не прийти вовремя домой, как о нем немедленно при помощи тамтама наводят справки у соседей. Если те ничего не знают, старейшины деревни рассылают во все концы поисковые группы, состоящие из двух человек, которые имеют при себе рожок, издающий два звука различной высоты. Им подают сигналы, напоминающие звуки тамтама.
Деревенский барабан, конечно, не смолкает ни на минуту. Сначала он помогает соблюдать дистанцию между собой поисковым партиям, ушедшим в разных направлениях. Найдя односельчанина, они звуками рожка оповещают об этом свою деревню; если она находится вне пределов слышимости, то сообщение передают через ближайшее селение Первый, кто его услышит, спешит к барабанщику, и тот вместо траурной мелодии начинает отбивать веселый мотив. После этого почти вся деревня выходит навстречу заблудившемуся человеку. Остальные поисковые партии, заметив, что тамтам заговорил по-иному, также возвращаются домой».
Своеобразная газета, какой является тамтам, не ограничивается известиями, интересующими одно племя. Она в состоянии передать любое сообщение. Она распространяет новости, приказы властей, приглашает врачей, передает и комментирует международные события. Она обнародует сведения о рыночной конъюнктуре и сводки погоды, предупреждает о приближении бури. Иногда она даже заменяет отдел записей актов гражданского состояния. Брак считается зарегистрированным, если население широко оповещено о нем.
Большое распространение тамтам получил в Конго: здесь каждый взрослый мужчина имеет право «принимать» и «передавать» сообщения. Мальчики — и те упражняются в этом искусстве. Женщины, хотя и не притрагиваются к тамтаму, повинуясь традиционному запрету, однако понимают его язык, тогда как в других странах Африки это привилегия немногих избранных. В некоторых деревнях только вождю или знахарю разрешено бить в барабан.
Звучание барабана зависит от его размеров. Бывают маленькие ручные барабаны, сделанные из бамбука, и огромные, вырезанные из ствола лесного великана.
Тамтам поставил перед учеными загадку.
Сначала они считали, что на барабанах выбивается нечто вроде азбуки Морзе. Но такая азбука предполагает наличие письменности. Между тем сто лет назад многие племена Конго еще не имели своей письменности, а язык тамтама они понимали не хуже, чем соседние племена на берегу Гвинейского залива, в Западном Судане или на восточноафриканском побережье.
Если вспомнить, что африканцы говорят на разных языках и наречиях, то станет непонятным, как сообщения передаются от племени к племени, от одного народа к другому. Подобно тому как два китайца, говорящих на разных диалектах, немедленно поймут друг друга, как только нарисуют иероглифы, выражающие понятия, которые они хотят сообщить друг другу, точно так же африканец понимает звуки барабана. Имеются определенные звуки для всех слов, они различаются по тону и ритму, варьирующим по высоте и продолжительности.
«Когда я ознакомился с местным барабанным кодом, — пишет К. В. Тодд, — мне пришло в голову, что и у нас в Англии есть способ передавать известия, не пользуясь буквами, — при помощи армейского горна…
Точно таким же образом передают известия африканцы. Для каждого понятия, которое они хотят передать существует определенное клише… Например, сигнал «еда готова» звучит примерно так: «Горшки кипят, кипят, кипят, горшки кипят».
Жизнь многих африканских племен невозможно представить себе без тамтама. Он звучит постоянно, не умолкая даже ночью, и служит не только музыкальным инструментом, но и глашатаем, сообщающим известия, слухи, сплетни и шутки. Бывает, что передаются и настоящие юморески. Африканцы не часто посвящают европейцев в таинства барабанного кода. Случается, что, проходя где-нибудь в Гвинее или в Конго мимо работающего на поле местного жителя, европеец с удивлением замечает, что тот хохочет до слез. Его насмешила острота, которую через много километров донес до его слуха тамтам, постоянно развлекающий африканцев во время работы. А через две минуты он уже слушает известия из жизни округа или столичные сообщения о международном положении.
Радиостанции Аккры и Конакри уважают эту старую традицию, считают ее ценным дополнением к своей работе. Недаром язык тамтама преподается в высшей школе наряду с искусством ткачества и резьбы.
РИТМ И ФАНТАЗИЯ
О душа черного человека, разве ты мертва навеки? Много лет они топчут тебя, и все же ты сопротивляешься, ты ускользаешь, ты смеешься над ними — и цветы твои, вечно свежие, поражают своей яркой красотой.
ДЖАЗ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА РОДИНУ
Глаза людей, собравшихся на аэродроме в Аккре, сияли. То, что они только что видели и слышали, то, что выражали движения темнокожих танцовщиц, было ожившим ритмом. Танец сопровождался одними барабанами, но целый оркестр не мог бы быть более выразительным.
Выступил и оркестр. Одна за другой следовали импровизации на струнных инструментах и на контрабасе, затем— напоминавшие крик фантастической птицы в лесных дебрях обрывки мелодий на страстно певшей скрипке и наконец — острые, смелые звуки фагота.
Так любители музыки встречали в столице Ганы всемирно-известного негритянского музыканта Америки, играющего на трубе, Луиса Армстронга, одно из самых ярких светил на небосводе американского искусства: они показали гостю танец, очень популярный на всем побережье Западной Африки.
Армстронг был поражен. В музыке танца он узнал мелодию старой креольской песни, которую еще пятьдесят лет назад часто слышал у себя дома в Новом Орлеане. Как могла она попасть сюда? — спрашивал он себя. Впрочем, скорее наоборот, она, очевидно, родилась здесь.
Из древней крепости Кормантин, словно поднявшейся на гребне морского прибоя недалеко от Аккры, начинали свой путь в Америку на работорговых судах его предки, избитые, униженные, скованные цепями. Несчастные увозили с собой в душе наследие отцов. И когда один из их потомков, черный американец Луис Армстронг ступил со своим джазом на африканскую землю, он привез с собой многое из музыкального наследия рабов.
«Джаз возвратился на родину», — писали газеты Аккры. Город переживал небывалый наплыв народа. В один из летних дней 1956 г. на старой площадке для игры в полз, где выступал Армстронг, теснилось шестьдесят тысяч человек, причем воодушевление публики было столь велико, что полиция опасалась несчастных случаев.