Рейчел намеренно принизила себя и свои ощущения. Не то чтобы на самом деле она не чувствовала ничего подобного, но больше двигал расчёт вызвать сопереживание. Из которого уже могло что-то получиться.
Растерявшись, женщина оглянулась по сторонам. Похоже, эта ситуация вызывала в ней неловкость.
— Мисс, я не уверена, что господин… — нерешительно начала она, но Рейчел резко перебила дальнейшие возражения:
— Я хорошо готовлю. — Она не могла больше ждать и надеяться, а потому быстро и решительно уверяла, одновременно проходя вперёд, к плитам, столам и следящим за ней поварам. — Поверьте, я всегда это любила, и…
Она зачем-то начала рассказывать воспоминания детства, связанные с кухней. Как училась готовке и как любила экспериментировать, как полюбили её стряпню… Но никто не реагировал на её сбивчивую речь. Единственное, что Рейчел чувствовала наверняка — настороженные любопытные и в то же время напряжённые взгляды.
Осознав своё поражение, она не хотела сдаваться. Понимала, как дико выглядело это для прислуги Дэвида, привыкшей внимать только его распоряжениям. Знала, что они не могли воспринимать вмешательство посторонней особы. Но не хотела отступать. А потому решила перейти к делу.
— Что это вы делаете? — спросила она, дерзко заглянув в готовящееся на плите блюдо. — Жаркое из птицы? А что если…
И, прежде чем её могли остановить, Рейчел просто продолжила готовку, экспериментируя с проверенными ею пряностями. Она проговаривала свои действия вслух, и, если первое время повара только всплёскивали руками и старались её спровадить, скоро даже стали прислушиваться.
Рейчел давала им попробовать и оценить, советовалась, спрашивала их мнения. Она всячески пыталась показать, что именно они оставались здесь хозяевами. Это сработало. Постепенно атмосфера напряжения развеивалась.
Началось общение. Сначала только по делу, а затем всё больше и на другие темы. Рейчел даже решила, что наконец нашла в этом доме людей, которые будут к ней относиться с теплом.
Но в какой-то момент, назло её позитивным мыслям, вдруг вернулось напряжение. Ответы снова стали отчуждёнными и односложными. Рейчел ясно почувствовала, как все захотели, чтобы она ушла. Но не говорили об этом ей. Поэтому она попыталась вернуть утраченное так внезапно расположение, но все её попытки ни к чему не приводили.
И тут Рейчел заметила, что повара то и дело оборачивались. Она машинально последовала их примеру… И разом пропало настроение с кем-либо общаться.
На кухне стоял Дэвид, негромко разговаривая с главной кухаркой. Как давно это длилось, Рейчел не знала — даже не заметила, как женщина отошла. Девушка слишком увлеклась готовкой и налаживанием отношений с поварами, чтобы обратить на это внимание.
Сама того не сознавая, она пристально уставилась на Дэвида, не в силах отвести взгляд. Словно оцепенела. Он бросил быстрый ответный — и стало ясно, что не впервые увидел здесь. Ни тени удивления, гнева или какой-то ещё эмоции от её пребывания на его кухне не мелькнуло на лице. Наверное, кухарка успела разъяснить ему ситуацию.
Рейчел не знала, сколько он тут находился и что успел увидеть-услышать. Но почему-то стало неловко. Она машинально прокрутила в голове свои реплики в диалогах с поварами, свои действия…
Непонятно, какие мысли мог вызвать её поступок у Дэвида. Но что-то подсказывало, что подобное не сойдёт ей с рук. Ведь, если подумать, бесцеремонное вмешательство в его кухню без разрешения было непозволительным. Вряд ли даже кто-то другой на его месте отреагировал бы равнодушно. А тут речь о Дэвиде, который изначально зарекомендовал себя непреклонным, прямым, даже жёстким хозяином дома и положения.
Рейчел уже настроилась, что вот-вот, и её ждёт страшное неминуемое наказание. Всё, что она хотела сейчас — чтобы у него хватило такта не отчитывать её при прислуге. На большее и не рассчитывала.
К счастью, её надежды оправдались. Перекинувшись ещё несколькими словами с кухаркой, Дэвид посмотрел на Рейчел. По его взгляду, как и по движению головой, стало ясно: предлагал выйти. Рейчел не стала испытывать судьбу и поспешила воспользоваться его неожиданным терпением.
Они молча шли почти до её комнаты. Остановились в коридоре рядом. Оглянувшись по сторонам, Рейчел заметила, что никого из прислуги здесь не было. Это, с одной стороны, утешало: свидетелем предстоящей сцены никто не станет. С другой, вселяло тревогу в ожидании неминуемого.
Рейчел мысленно подбирала всевозможные оправдания, которые могли бы устроить его и не давать повода отыгрываться на её отце, как вдруг заметила, что в глазах развернувшегося к ней Дэвида не было ярости. Ни тени злости, негодования, раздражения или презрительной снисходительности. Но не было и ледяного равнодушия. Скорее, странная неловкость.