Конечно, я трудилась на своей старой работе, чтобы выжить, но это? Я думала, что это будет легче. Когда мы переехали в другой город, я полагала, что смогу просто устроиться на работу и все будет хорошо. Затем я узнала, что беременна. Здесь также нет работы в моей сфере, так как мы больше не живём в большом городе, поэтому работа с моей профессией редко встречается. Все сбережения ушли на оплату счетов и долгов, а также на уход за моей мамой, чтобы я могла работать.
Вскоре из-за отчаяния я оказалась официанткой. Я слишком гордая, чтобы вернутся к нему. Ничто не может заставить меня вернутся туда назад. Я отказалась от всего. Получше узнать моего отца. Моих братьев. Вообще от всего. Я просто ушла. Кэнди и Дасти единственные люди, которые знают, где я нахожусь, и они поклялись никому не говорить.
Они не сказали.
Он никогда не появится.
Каждый раз, когда я думаю о нем, что-то резко сжимается в моем сердце. Я справилась с болью. В течение нескольких месяцев я была словно оцепеневшей. Бесчувственной. Сломленной. Я плакала, перестала есть, я страдала, и это заняло время, пока я взяла себя в руки. Даже сейчас внутри меня пустота. Словно меня здесь нет. Интересно, что будет, если я когда-нибудь вернусь.
Пенни появляется в дверном проёме, улыбаясь мне.
– Хэй, малышка, – я мягко позвала ее.
Она забирается на край моей кровати. Она не очень хорошо ходит, но отлично взбирается. Я наклоняюсь и целую ее в голову. Нам было трудно, но она по-настоящему счастливый ребенок. В ней нет ничего другого, кроме как света и красоты. Если бы не она, я не уверена, как бы я справилась.
– Катя? – моя мама зовёт.
– Да?
– Ох, милая, к тебе пришли.
Гость? Кто будет посещать меня? У меня нет друзей. Я поднимаю Пенни на руки и иду по коридору. Когда я ступаю в гостиную, ахаю. Боль пронзает мое сердце, когда я смотрю на своего лучшего друга. Дасти стоит рядом с мамой, его лицо искажено эмоциями, которые я действительно не могу прочитать. Слёзы полились из глаз, и я сказала скрипучим голосом:
– Дасти…
– Боже, Катя.
Я опускаю Пенни и бросаюсь к нему. Мои руки обвиваются вокруг его тела. Он обнимает меня крепко, сжимая до боли, но мне плевать. Боже, я скучала по нему. Так сильно.
– Что… что это?
Я отстраняюсь, вытирая слезы. Дасти не изменился, ни капельки. Он выглядит таким же великолепным, как и в тот день, когда я уехала. Он одет в серый свитер и темные джинсы. Его волосы растрепаны. Он водит кончиком пальца по моей щеке, и я с трудом сдерживаю ещё один срыв, который грозиться вырваться наружу.
– Я здесь живу.
Он качает головой.
– Нет. Ты… нет…
Дасти знал, где я была, но он не знал об условиях моей жизни. Никто не знал. Мне не нужна жалость. Люди живут гораздо хуже. У некоторых даже нет дома. Я едва ли могу жаловаться; у меня есть крыша над головой. У меня было достаточно сбережений, чтобы пройти через это, но после рождения Пенни все стало сложнее. Я делаю все, что в моих силах, хоть и с трудом, но я делаю это.
– Все хорошо, – шепчу я.
Его глаза метнулись на Пенни.
– О боже...она…
Дасти знает о Пенни, но из-за его работы, он не имел ещё возможности увидеть ее. У него не так много свободного времени, поэтому я удивлена, что он сейчас здесь. Не то, чтобы я была против. Я так отчаянно в нем нуждалась.
– Его копия, – заканчиваю я.
Он кивает, поворачиваясь ко мне. Он пристально осматривает мою маму и затем говорит:
– Могу я поговорить с Катей?
– Конечно, – говорит мама, оборачиваясь к Пенни.
Я выхожу из квартиры и поворачиваюсь к Дасти.
– Я не знала, что ты собирался приехать.
– Ты лгала мне, Катя.
– Я не лгала, Дасти. Я просто не сказала тебе об этом.
– Ты говорила, что ты в порядке, – он плачет.
– Я в порядке, – шепчу я, тянусь и беру его за руку.
Его печальное лицо заставляет мое сердце сжаться. Именно поэтому я не говорила ему.
– Насколько все плохо?– спрашивает он.
– Все хорошо.
– Черт подери, я твой лучший друг, а теперь скажи мне, насколько все плохо?
Я вздрагиваю.
Он протягивает руку и поглаживает пальцами вниз по щеке.
– Пожалуйста, дорогая.
– Все плохо, – я шепчу, опустив глаза в пол, – у нас нет денег... я едва могу прокормить нас.