– Поздравляем, – говорили дарители и сами приходили в смущение от процедуры передачи денег, словно чувствуя весь атавизм этой церемонии, говорящей о более далеких временах, о подношении военных трофеев вновь избранному вождю или еще о чем-нибудь в этом роде. Томми в свою очередь тоже смущался, принимая подарки, потому что нет ничего труднее, чем уметь естественно принять подарок, а Томми был слишком молод, чтобы успеть научиться этому искусству.
– Благодарю вас, – бормотал он снова и снова. – Спасибо, благодарю вас.
То и дело хлопали пробки от шампанского.
– Хороший напиток, – говорил в это время Бирнбаум своему другу Тони, – но от него все время хочется сходить в одно место.
– Ну так иди, – ответил Тони.
– Я и иду.
– Наверху. Спальня в конце...
– Нет уж, там слишком много народу, – сказал Бирнбаум. – Я сбегаю к себе домой.
– Что? И пропустишь всю свадьбу?
– Это займет всего минуту. Я быстро, не беспокойся, Тони. Я скоро вернусь. Думаешь, я захочу лишиться такого праздника?
– Ну ладно, Бирнбаум. Возвращайся поскорее!
Бирнбаум, задрав голову и чуть склонив ее набок, направился через кусты к своему дому.
На дальнем конце стола, незаметно для Анджелы и Томми, поглощенных приемом подарков и добрых пожеланий, чья-то рука поставила две небольшие бутылки с красным вином. К каждой бутылке был привязан большой бант, один розовый, а другой голубой, К розовому банту была прикреплена карточка с надписью: «Для невесты!»
Такая же карточка была прикреплена к голубому банту, и, возможно, если бы Томми увидел ее, это напомнило бы ему кое о чем. Хотя сомнительно, чтобы он угадал в этом почерке ту же самую руку, что сделала надпись на карточке, полученной им сегодня утром. На карточке, прикрепленной к голубому банту, было написано: «Для жениха!»
– Пойдем со мной, – сказал Джоунзи Кристин.
– Я, между прочим, пришла сюда не одна, – ответила Кристин смущенно.
Вообще-то ей нравилась эта рискованная игра, и, как ни странно, вопреки тому, что она не хотела сюда приходить, ей нравилась и сама свадьба.
Но больше всего ей нравился затравленный взгляд Коттона, который она ловила всякий раз, когда поворачивалась к нему лицом, танцуя с Сэмом Джоунзом. За этот взгляд можно было отдать что угодно. Она наслаждалась им больше, чем музыкой, больше, чем хлопаньем пробок, больше, чем шампанским и всей атмосферой непринужденной веселости, которая царила в саду.
– Я знаю, что ты пришла не одна. И я знаю, что он сильнее меня, – сказал Джоунзи, – но мне наплевать. Пойдем.
– Куда ты тащишь меня? – говорила Кристин, смущенно хихикая, в то время как Джоунзи увлекал ее за руку в кусты рядом с домом. – Джоунзи! Перестань же в самом деле!
– Пойдем, ну пойдем, – говорил он. – Я хочу показать тебе кое-что.
– Он тянул ее все дальше и дальше в кусты по вытоптанной в траве тропинке.
– Что ты хочешь показать мне?
– Давай сначала отойдем подальше от гостей, – ответил он.
Крепко сжав ее руку, он тащил ее так, словно его гнала какая-то сила.
Кристин ничуть не было страшно. Напротив, ее охватило легкое возбуждение.
Она догадывалась, что сейчас произойдет, и чувствовала, что не станет этому противиться. Поделом Коттону, если молодой красивый парень, словно дикарь, утащит ее в кусты и там страстно поцелует.
Нет, она не будет сопротивляться, Было что-то очень приятное в том внимании, которое оказывал ей Сэм Джоунз на протяжении всего этого дня, нечто такое, что напомнило ей раннюю юность, то время, когда она ездила за город каждый уик-энд в течение всего лета. И сейчас, когда она бежала рядом с ним в преддверии поцелуя, который, как она знала, ждет ее, она снова чувствовала себя совсем юной, беззаботной девушкой, несущейся по вытоптанной траве между деревьями, – ее башмачки пляшут в пятнах солнечного света, падающих на дорожку, а она убегает все дальше и дальше от дома, в глубину сада.
Джоунзи резко остановился.
– Вот здесь, – сказал он. – Это достаточно далеко от дома? Как ты думаешь?
– Для чего? – спросила Кристин. Сердце у нее, как ни странно, сильно колотилось.
– А ты разве не знаешь? – спросил Джоунзи.
Став спиной к дому, он притянул ее к себе. У Кристин внезапно перехватило дыхание. Закрыв глаза, она подставила губы для поцелуя, и в этот миг ее оглушил дикий вопль. Она испуганно вздрогнула, чувствуя, как все тело у нее покрылось мурашками, но тут же до нее дошло, что кричал не кто иной, как Джоунзи. Она резко отстранилась и поспешно перевела взгляд с его исказившегося лица на то место, куда он смотрел.
Не более чем в семи футах от них, на тропинке, лицом вниз лежал мужчина. Спина его была вся в крови. Тело мужчины было неподвижно.
– О, боже мой! – с трудом проговорил Джоунзи. – Это же Бирнбаум!
Глава 9
Телефон в дежурной комнате следственного отдела звонил требовательно и настойчиво. Хэл Уиллис, находившийся в ней сейчас один, выпрямился из своего полусогнутого положения перед бачком с холодной водой и крикнул:
– Ну сейчас, сейчас! Господи боже мой! Никогда не дадут человеку спокойно напиться... Ну иду же, иду!
Он бросил бумажный стаканчик с недопитой водой в корзину для мусора и торопливо схватил телефонную трубку.
– Алло! Восемьдесят седьмое отделение! – заорал он. – Детектив Уиллис у телефона.
– Я слышу тебя, приятель, – сказал чей-то голос. – Знаешь, по-моему, я бы тебя услышал даже без этой штуки, хотя я нахожусь не так уж близко, на Хай-стрит. Может, попробуем еще раз? Только на этот раз пиццикато?
– Ты имеешь в виду диминуэндо? – переспросил Уиллис, заметно понижая тон.
– Ну, что бы я ни имел в виду, по-моему, мы поняли друг друга. Это говорит Эйвери Эткинз, из лаборатории. Кто-то из ваших прислал нам записку.
Мы тут ее изучили.
– Какую записку?
– С надписью «Для жениха». В курсе дела?
– Смутно. Ну и что с ней?
– Как ты сказал, дружище, тебя зовут?
– Уиллис. Хэл Уиллис. Детектив третьего разряда. Пол – мужской, цвет кожи – белый, американец.
– И к тому же довольно наглый, – сказал Эткинз.
– Послушай, у тебя есть что сказать мне или нет? Я тут один, и у меня тысяча дел, понял?
– Понял. Записывай, умник. Бумага фирмы «Скайлайн» по пять долларов и десять центов за стопу. Продается в городе повсюду в виде наборов из десяти конвертов с вложенными в них карточками. Цена набора – двадцать пять центов. Пойди отыщи, где ее купили. Чернила «Шефферз скрип», тридцать второй номер, несмываемые, черные. Продаются на каждом углу. Так что тебе будет легко установить место их приобретения, умник. Теперь об отпечатках пальцев. На карточке их две группы, обе паршивые. Одна серия принадлежит парню по имени Томас Джордано. В картотеке не числится. Установил данные по его личному делу, он служил в сухопутных войсках связи. Вторая серия принадлежит парню по имени Стивен Луис Карелла, который, как я понимаю, работает детективом в вашем бесподобном восемьдесят седьмом участке. Ему надо быть поаккуратнее и смотреть, за что он хватается своими жирными пальцами. Ну как, наглец, не устал еще?
– Я тебя внимательно слушаю.
– Теперь само собой остается почерк, и тут много всякой муры, о которой тебе знать не обязательно, если только ты не предъявишь нам образчик для сравнения. Есть только одна вещь, которую тебе знать следует.
– Какая же?