Я всё ещё думал о себе как о маленьком еврейском мальчике из Монреаля, Билли Шатнере, который только пытается постичь всё это, — но я уже был на пути к Бродвею, Нью-Йорку, мекке серьезных актеров.
Это будет моё второе пребывание в Нью-Йорке, и на этот раз я ехал туда театральным путем. Мой первый путь был совершенно другим — я догрёб до Нью-Йорка на индейском каноэ.
Глава 2
Как пилотирование параплана вниз по реке Огайо на самую большую в мире битву по пейнтболу, или как охота с луком на бурого медведя на Аляске, или как пение «Rocket Man» на национальном ТВ — это была одна из тех величайших идей, которые попадают в категорию кажется-это-отличная-идея-на-данный-момент. В конце лета, в течение которого я работал вожатым в лагере B’nai B’rith, глава лагеря заявил, что собирается пройти на индейском военном каноэ вверх по реке Сент Лоуренс до озера Шамплейн, пересечь озеро Джордж, а затем вниз по реке Хадсон до Нью-Йорка, и пригласил шестерых из нас присоединиться к нему. Я всегда любил историю, и идея путешествия этим древним водным путем в Америку — его, должно быть, проделали и индейцы сотни лет назад — привела меня в восторг.
Я всегда любил Америку. Я полностью верил в американский миф, что президент Соединенных Штатов — великий и благородный человек; что председатель Верховного Суда дослужился до этой должности благодаря опыту, непредвзятости и мудрости; что Дж. Эдгар Гувер, глава ФБР, следит за всеми нами. Гувер носит платье? Да разве кто-то мог поверить в эту чушь?
Я помню, как был напуган заявлением сенатора Джозефа Маккарти, что коммунисты засели в Госдепартаменте, а затем осознал, что американцы прошли через столько кризисов и как-то ведь Конституция выстояла, да и страна стала только крепче. Я думал об Америке как о месте, сулящем надежду, где мечты сбываются. Я всегда хотел поехать в Америку.
Таким образом, мы всемером забрались в деревянное военное каноэ, и наше путешествие началось. Перед нами была романтическая перспектива — мы проплывем тысячу миль навстречу Америке. Но сделав несколько гребков, я спохватился — нам грести тысячу миль до Америки?
Конечно, не потребовалось много времени, чтобы романтика закончилась. За день мы ужасно устали, замерзли, нам нечего было делать, кроме как грести. Помню, как пасмурным днем я встал в каноэ посредине озера Шамплейн и попытался пописать в озеро. Шестеро парней повернулись посмотреть на меня, и я настолько засмущался, что не смог этого сделать, поэтому сел обратно. Масс-медиа любят эту историю: семь мальчишек плывут из Канады в НьюЙорк. Мы наметили остановиться в Кингстоне, штат НьюЙорк, на большом празднике, подготовленном для нас еврейским сообществом, но почти перед тем, как мы достигли цели, с парусной лодки бросили нам веревку и начали буксировать — как раз мимо Кингстона. Радушные члены комитета стояли на пристани и счастливо махали нам. Мы махали им в ответ и плыли мимо.
Ночью мы спали под открытым небом, покрытые комарами. Чтобы взятое с собой мясо не испортилось, мы тащили его позади в воде, но оно всё равно протухло, как если бы мы его оставили на солнце. Через пару дней мы думали уже только о том, как бы вылезти из этого чёртова каноэ. Наверное, именно тогда я и осознал, что я нисколько не индеец, а еврейский мальчик с мозолями на руках от всей этой гребли. Но в конце концов мы доплыли до Америки, до города Нью-Йорка, и пришвартовались у пристани на 79-й улице.
Я впервые оказался в Нью-Йорке и был наивен и простодушен для этого огромного города. Я слышал разные истории о нем и знал, что должен быть очень осторожен. Но люди были такими милыми. Я шел мимо Радио Сити Мюзик-Холла и милый человек спросил меня: «Не хотел бы ты сходить на шоу?»
Вот это да! Кто бы мог подумать, что ньюйоркцы такие дружелюбные? Он купил мне билет, мы сели, свет погас, девушки-танцовщицы вышли на сцену, и он положил руку на мое колено… Я вскочил и вылетел из театра.