Я жил в крошечной однокомнатной квартирке на последнем этаже дома с меблированными комнатами в нескольких кварталах от CBC [канадской вещательной компании]. Матрас моей кровати был фактически из веревки. Большую часть первого года пребывания в Торонто я отчаянно тосковал по дому, и ощущалось это именно тогда, когда я работал и не мог забыть, насколько я одинок. Я был моложе и менее опытен, чем большинство людей, с которыми приходилось работать, поэтому я не был частью их компании. У меня было несколько знакомых, но не было настоящих друзей.
Я жил в каморке и голодал. Мне всегда было холодно; я боялся находиться в своей комнате в одиночестве; я боялся настоящего, боялся будущего; боялся быть зарезанным ножом в спину, когда ходил по тёмным улицам. Я жил жизнью, полной страха. Я говорил себе, что такова жизнь артиста. Я не осмеливался верить, что плачу по счетам — мне это было не по карману.
В нескольких кварталах от моего дома был отель, с буфетом всё-что-вы-можете-съесть-за-два-с-половиной-доллара (канадских). И чтобы сэкономить, большинство вечеров я питался именно там. Ранним вечером это был семейный ресторан. Туда могли прийти работяги с жёнами и детьми и хорошо покушать, а затем вернуться обратно в очередь и поесть снова. Это было веселое семейное место, оглашающееся громкими голосами болтающих матерей и отцов и их вопящих детей. Оно было наполнено жизнью, а я сидел там, такой одинокий, каждый вечер и читал книгу. Я сидел так несколько часов, пока не закрывали кафетерий. Мне больше некуда было идти.
К восьми часам семьи расходились. И в лобби этого обшарпанного отеля после закрытия кафетерия открывался захудалый бар. Я перебирался в бар, и начиналась другая жизнь. Это было как второе кино на двойном сеансе. Первым шел фильм для семейного просмотра, а после перерыва — фильм для взрослых. Как только семьи уходили, появлялись проститутки. Хотя потребовалось некоторое время, прежде чем я осознал, что это был мотель, где можно было снять комнаты на час; бордель. Девицы подбирали себе кавалеров в баре и отводили их в комнаты наверх. А я сидел и смотрел на это, как до того смотрел на семьи.
Спустя некоторое время девицы привыкли, что я всегда там сижу, и подходили поболтать. Потом они вставали, шли наверх и снова возвращались. Я не помню, о чем мы говорили, но помню, что даже не решался заикнуться о том, что происходило наверху. Для меня это просто была беседа, взаимодействие с другим человеком. Никакого сексуального подтекста; сама мысль о плате за секс не приходила мне в голову. То было бы самой худшей чертой приживалы — приживала платит за секс.
Много лет спустя я снимусь в фильме под названием «Секреты женатого мужчины», в котором сыграю роль мужа-пуританца, одевающегося в пиджак и галстук к семейному обеду. Мишель Филипс сыграет мою жену, а Сибилл Шепард — девушку по вызову, любящую только деньги. В одной из сцен я сижу в баре рядом с ковбоеподобным типом, который, взглянув на проститутку, восхищенно говорит: «Ого! Вот кто научит меня петь йодлем. За деньги».
Но у меня всё было по-другому. Я сидел в баре, и те девицы были моими друзьями. Почему я не интересовался их личной жизнью, я не знаю, но это было темой, которой мы никогда не касались. Так что я сидел там с ними неделя за неделей, месяц за месяцем, ища работу днем, коротая ночи, в ожидании открытия следующего сезона Стратфордского Фестиваля, чтобы вновь обрести некий авторитет.
Однажды ночью одна из этих девушек отвела меня к себе домой. Она не была так уж намного старше меня, но казалась очень опытной. И она впустила меня в свою жизнь и стала моим учителем. Мы спали в ее спальне, пока другие девицы, с которыми она делила квартиру, болтали в гостиной. Так начались отношения, продлившиеся несколько месяцев. То не было любовью; мне не любили друг друга, но это были очень тёплые, спокойные и заботливые отношения. Она заботилась обо мне и предложила мне всю себя. Это было очень приятно.
Несколько месяцев спустя я написал пьесу «Мечты» для Си-Би-Си. У меня была главная мужская роль, а на главную женскую выбрали красивую девушку; звали её Глория Розенберг, и я влюбился в нее. Буквально и фигурально она была женщиной моей Мечты. Тем чудесным летом я звонил ей из Стратфорда каждый вечер. Мы разговаривали так часто, что оператор жалел меня и разрешал звонить бесплатно. Я не вписывался ни в одну из групп, сформировавшихся в Стратфорде, и был очень одинок там без нее. В итоге я сказал ей: «Я люблю тебя, пожалуйста, приезжай!» И она примчалась, чтобы быть со мной вместе, это было так романтично. Казалось, что единственное, что мне надо сделать, это попросить ее выйти за меня.