Итак, мы с Сашей устроились в капсуле, проверили энергоблоки, телеметрию, управление и под традиционное "Ни пуха, ни пера!" отвалили от корабля. А как только погасили скорость, к нам снизу рванулись облака. Началось свободное падение.
...Испуга, честно признаюсь, не было. Были горячка нетерпения и ожидание сюрпризов. И сюрпризы начались! Заплыли мраком экраны - ладно, бог с ними. Замолчали динамики - и это можно стерпеть. Отказал передатчик - тоже не конец света. Но вот что самое главное: мы уже выпустили лепестки, уже прошли, судя по высотомеру, облака, а в иллюминаторах черным-черно. Это на дневной-то стороне!
Почему-то стало душно. В неярком свете кабины я отчетливо видел капли пота на лбу Александра, а мысль была - и у меня, и у него - одна: как бы в море не угодить, как бы сесть хоть на крохотный клочок суши, но шансов на столь удачную посадку было прискорбно мало. Потом погасли и лампы. Мы воззрились на светящуюся шкалу высотомера, и губы наши шевелились, повторяя показания: "Тысяча метров... пятьсот... сто... двадцать пять..." Автоматика включила двигатели. Я всем телом ощутил, как под капсулой ударили мощные реактивные струи. Если сейчас извне донесется шипение - свист обращающейся в пар морской воды, значит, мы в чужом океане, при полном неведении погодных условий, завал! Надо немедленно давать форсаж. Однако... шипения не было. Мы мягко сели на твердую почву.
Почти моментально чернила за иллюминаторами словно ветром сдернуло. В кабину хлынул червонный поток света. Вокруг капсулы расстилалась оранжевая пустыня. С корабля же нам виделись веселые зеленые острова. Что за чертовщина?
Я привел в действие механизмы шести коленчатых ног и пощелкал клавишами экспресс-анализатора. Зажглись несколько табло: состав воздуха - полный аналог земного, давление - семьсот миллиметров ртутного столба, состав почвы - чистый кварц с примесью окислов железа, вероятность вредоносных микроорганизмов, бактерий, спор и прочих прелестей патогенной флоры - сплошные нули до девятого знака после запятой...
Мы с Сашкой одновременно схватились за рукоятку люка. Увы, это был последний механизм, который нас послушался. Ирисовые створки бесшумно раздвинулись, с легким хлопком уравнялось давление, и... все стрелки, все зайчики и все индикаторы дружно прыгнули на нуль. Пульт отключился. Напряжения в сетях как не бывало. Жужжание пульсации в аварийном блоке с микрореакторным дублированием и двойной защитой медленно смолкло.
- Саш, а Саш, - почему-то шепотом позвал я. - По-моему, нам крышка. Это совсем другая планета...
Щурясь от яркого света, Саша высунул голову в люк и долго-долго стоял так, оглядывая горизонт.
- Нет, Костик, - наконец сказал он. - Планета та самая. Просто нашего "жука" кто-то опустил в формалин...
...Вторые сутки мы бродили по песку, стараясь не терять из виду капсулу. Компас здесь был без надобности: магнитное поле отсутствовало начисто. Питания и воды хватит на две недели, еще есть НЗ - дополнительные пять суток надежды, а дальше что? Даже если чудом заработает передатчик, какие новости мы сообщим? Торчим в песках, а где они находятся, понятия не имеем. Океан при ближайшем рассмотрении оказался кварцевой пустыней. Тучи обладают любопытным свойством: если смотреть сверху, они есть, если снизу - их нет. Да что передатчик! Огня и то не добудешь, чтобы еду согреть: не из чего и нечем...
И вдруг в воздухе появилась ворона. Точнее, это потом обнаружилось, что ворона. Мы с Александром устроились в тени капсулы и жевали сухие мясные галеты, запивая их холодной кофейной бурдой: не оставалось ничего другого, как размешивать порошок растворимого кофе в теплой воде, нагретой на солнце. Близился вечер. Радостианские сутки длятся тридцать семь с половиной часов, день длинный, "сиеста" тянется долго, поэтому мы размякли, устав от жары, и сидели молча. Внезапно Сашка больно схватил меня за локоть и указал вверх. Над "жуком" кружила черная точка. В следующее мгновение Александр метнулся в капсулу и вернулся с биноклем и карабином в руках.
- Ты не поверишь, - сказал он после минутного созерцания. - Ворона.
- Как ворона? - Я даже испугался.
- Обыкновенная, черная, - он пожал плечами и прицелился.
- Саша, может, не надо? Может, подождем? Пускай снизится, поближе разглядим. Ну откуда здесь ворона?
- А если улетит? И потом, заряжено-то не пулей, а ампулой со снотворным.
Щелкнул выстрел. Ворона резко вильнула в сторону, сложила крылья, спикировала и уселась прямо перед нами, шагах в трех.
- Вы что, обалдели, что ли? - возмущенно сказала она на прекрасном русском языке.
Саша выронил карабин. Я ахнул и сел - не сел, а плюхнулся - на ступеньку трапа.
- Нет, я спрашиваю, вы что, с ума посходили? - продолжала ворона. - Вот так летишь себе, не смотришь по сторонам, чуть зазеваешься - и привет! - уже пуля в кишках сидит. Каково, а?
Я взглянул на Сашку и покрутил пальцем у виска. Он согласно закивал и надавил себе на глазное яблоко. Я повторил прием. Ворона двоилась. Прикусил губу, по-моему, до крови. Больно. На галлюцинацию, следовательно, не похоже.
Ворона, очень знакомо наклонив голову, с интересом наблюдала за нашими манипуляциями. Почистила клюв, затем глубоко погрузила его в песок и вытащила жирного розового червяка. Проглотила.
- Только не вздумайте меня своими галетами соблазнять. Я птица разборчивая и неподкупная: на гадость вашу и смотреть не хочу. А червяков здесь полным-полно.