Ведали об этом в Калинове немногие, но — ведали. В их числе была и квартирная хозяйка наших путешественников. Пока Валентина Потаповна отхаживала Дмитрия Филипповича, у которого, к его великому сожалению, на другой день все как рукой сняло, а Вероника Потаповна делала массаж лица по методу Нонны, сдружившаяся с хозяйкой Александра Сергеевна выясняла, как лучше добраться до Колчеватиков. За спиной сестёр наводила справки — обе смертельно обиделись бы, узнай, что им не доверяют. Им? Не доверяют? Это ещё почему! Все отлично помнят они: и переправу, и девчушку на переправе, их примерно ровесницу («Даша её звали», — с ласковой улыбкой сказала старшая сестра, на что младшая, передёрнув плечами: «Глаша… Аглая». — «Ну что ты, Вера? Даша… Коса ещё у неё была». — $1Аглая!»), и переправу помнят, и Аглаю–Дашу с косой, и крайний колчеватинский дом, откуда их облаивали всякий раз два огромных пса, один черный, другой белый, с рыжим пятном; колодец с журавлём посередине села, а рядом большое дерево — то ли дуб, то ли ясень. Все помнят, и тем не менее Александра Сергеевна решила проконсультироваться с хозяйкой. Уперев руки в бока, та объяснила, что в Колчеватики есть два пути: дальний, через мост, и напрямую.
— Зинка в два счета переправит. Пятак с человека. Только Колчеватики‑то не те уже, — предупредила она.
— Как не те? — испугалась Александра Сергеевна.
— Не те. Те сгорели давно.
Призадумалась Александра Сергеевна. Но ненадолго. Не говорить сёстрам про пожар попросила она. Ни про пожар, ни про то, что прежних Колчеватиков не существует больше. Пусть съездят…
— Так ведь не те же!
— Пусть съездят, — повторила Александра Сергеевна.
Толстуха смотрела на неё снизу вверх с изумлением.
— Ну–у ба–ба! — восхитилась она. — Ну и баба! Да откуда же ты взялась такая?
Мать Уленьки слабо улыбнулась сухими губами:
— Сама не знаю…
Переправа была за баней. Зинкой оказалась пожилая невзрачная женщина, худенькая и невысокая. Как только управлялась она с огромной лодкой!
Александра Сергеевна сразу же шагнула в неё, прошла, легонько придерживаясь за борта, к носу, а следовавшая за ней Вероника Потаповна в нерешительности остановилась.
— А ничего? — спросила она с тревогой.
— Ничего! — подстегнула её сзади сестра. И добавила, не удержавшись: — Пятьдесят лет назад ничего было?
Это придало моей бабушке смелости. Одной рукой придерживая шляпу и балансируя другой, вошла в лодку. И сразу же села.
— Сюда, — сказала ей перевозчица Зинка и показала на свободную скамью.
— Ничего–ничего! — успокоила её Вероника Потаповна. — Мне удобно.
Сестра хмыкнула:
— Тебе‑то удобно, а мы как?
Они все ещё стояли на берегу — Валентина Потаповна и её муж, ибо Вероника Потаповна, сев, загородила проход.
— А вы так! — махнула она рукой.
Что значило — так? Уж не вплавь ли?
— Когда Аглая перевозила, я всегда здесь сидела.
— Не Аглая, а Даша, — поправила Валентина Потаповна.
— Аглая!
Сидящая у весел женщина терпеливо слушала их препирательства. Ей некуда было спешить — на том берегу её пока что не ждали.
Наконец устроились. Одним веслом повела, другим, потом обоими (такими большими в её женских руках), и лодка спокойно пошла поперёк течения, почти не сносимая им.
— И давно вы здесь? — восхищённая её работой, спросила уже у берега Валентина Потаповна.
На борта положила перевозчица весла.
— Давно, — ответила.
Подошёл мужчина с девочкой. Все вышли из лодки, а Валентина Потаповна продолжала сидеть.
А ведь вам уже немало лет?
— Семьдесят два.
Молча и как‑то грустно глядела на неё пассажирка синенькими глазами. Семьдесят два… Вздохнув, решительно поднялась. С чувством поблагодарила, но прощаться не стала — скоро обратно.
— Вы ведь одна здесь?
А то с кем же! Не хочет никто.
Мужчина посадил девочку и вошёл сам. Перевозчица подождала немного — не появится ли ещё кто? — и медленными уверенными гребками повела лодку к тому берегу. Валентина Потаповна, склонив голову, глядела ей вслед. До Колчеватиков отсюда было с километр, и весь путь она задумчиво молчала, зато Вероника Потаповна восторгалась воздухом и пейзажем. А она молчала. И лишь у самых Колчеватиков проговорила вздохнув:
— Не так как‑то мы живём. — Зажмурилась и покачала головой. — Не так!
Но Колчеватики, знакомые с детства, милые сердцу Колчеватики были перед её глазами и потеснили в сторону невесёлые мысли.