3
На него, тридцатидвухлетнего, вчерашние курсачи смотрят как на старика. Чугунов не станет их разочаровывать. Медленно заправляет постель, не спеша готовится к бритвенной процедуре: вода, мыло, полотенце, одеколон. Он предвидит - скоро любопытство к нему достигнет критической точки. Он же преподаст урок выдержки и невозмутимости. Чего стоит летчик, лишенный того и другого! Зеркальце дает возможность разглядеть своих новых сослуживцев. В бараке командиры экипажей, штурманы, старшие технари. Стрелки-радисты, аэродромная обслуга, оружейники - в соседней постройке. Оттуда прибегают, когда есть новости. Павел Чугунов еще не задал ни одного вопроса, но уже узнал: что прилетевшие ПЕ-2 не снабжены рациями (старая история, без связи были и СБ), что завтрак задерживается, потому что вчера забрали в армию Петьку, парня из поселка, который обеспечивал водой столовую, что начальник техобслуживания уехал ночью за горючим, но бензовозы еще не вернулись, что сводка Информбюро давно не была такой плохой. Есть сведения, что остальные эскадрильи прибудут скоро, - объявится Пятихатко, великий балагур, и Карташев - с ним не пропадешь. Но есть и "лбы", метящие в начальство.
В эскадрилью собрали с разных округов, училищ, некоторых завернули с гражданской авиации. Сведены войной, случаем, приказом, каждый утверждает себя среди других. Народ рассортируется, но кто хороший летчик, кто извозчик, выясняться будет в воздухе. Успеть бы слетаться, думает Чугунов. Несколько тренировочных полетов - дневных, ночных. Перестроение в воздухе, отработка сигналов, несколько вводных, хотя бы основных. Хотя бы, хотя бы... Он узнает, что старший лейтенант Самоцветов выигрывает в шахматы у младшего лейтенанта Аганесова.
- Младший лейтенант, - говорит Чугунов в зеркало, - я бы не стал двигать пешку, пусть ходит конь с c3 на e5. И тогда старшему лейтенанту ничего не останется делать, как убрать своего "офицера". И тогда ваша пешка замаринует его Екатерину Вторую в ее загородном дворце на b2.
Аганесов спохватывается и ставит пешку на прежнее место. Чугунов рассматривает Вергасова, - он вспомнил фамилию вчерашнего ухажера поварихи. Вергасов, заложив руки за голову, лежит на койке и упрямо смотрит Чугунову в спину.
- Говорить надо не "офицер", а "слон", - поправляет Чугунова Самоцветов. - Ты действительно летал на фронт?
- А вам надо ходить турой, - отметив обращение на "ты", продолжает Чугунов.
Аганесов рассердился совершенно всерьез:
- Так вы за кого, за него или за меня?
- Не "тура", а "ладья",- упрямо поправляет старший лейтенант.
- Я?.. Я за тебя, младший лейтенант. Твой противник меня не понимает.
Среди молодняка есть парень, который с первого дня войны ведет дневник. Хорошее развлечение для авиаторов. Утром летописцу пересказывали сны и требовали, чтобы сегодняшнее запоздание завтрака было занесено в дневник и стало вечным укором работникам продовольственной части. Парень стойко переносит насмешки. Только что в уголке, насупившись, писал в тетрадь, теперь подошел и заговорил:
- А сильно вам досталось от немцев - весь аэродром перепахали.
- Дураков только ленивый не учит. - Чугунов, закончив бритье, обхватил лицо мокрым полотенцем.
К столу понемногу собирается население барака. Чугунов одеколонится и закуривает. Поговорить надо. То, что нужно сказать, не скажешь каждому по отдельности. Нужно показать, какова война на самом деле. Газеты рассказывают, как "наши славные воины" бьют трусливых фашистов, но как понимать, почему немцы уже в центре России, - по утренней сводке бои идут уже на Могилевском направлении. Может быть, газетная брехня имеет цель, обывателю недоступную, но им, летчикам, которых специально готовили для войны, нужно знать, как война делается.
- Я повторяю, дураков только ленивый не учит. Могу рассказать, как это делается. Если кого-то интересует.
- Говори, лейтенант. - Аганесов смахивает шахматные фигуры с доски.
- Так вот, - Чугунов присаживается на край стола, - в тот день в десять ноль-ноль над аэродромом пролетел "фоккер". Ганс разглядел наши СБ, снизился, сделал фотоснимки, на которых наши одиннадцать бомбовозов вышли грозными и фотогеничными.- Чугунов делает паузу, чтобы народ привык к его манере выражаться.- Потом полетел домой, напевая: "Ах, мой милый Августин, Августин...". Что делали в это время наши пулеметчики? Васька кричит Петьке: "Петь, глянь, какой чудной пузырь летит: два фюзеляжа, а хвост один". Петька: "Да это, не будь я конопатым, фашист!". "Откуда ты знашь! Мы его пугнем, а нам потом по шапке. Беги, взводному доложи". А что в это время делает командир пулеметного взвода? Он лежит вон на той койке и мечтает. "Эх, думает, не будь войны, какие бы пельмешки Верочка бы сделала!" А что интересного происходит в голове начальника штаба? "Оповещений о появлениях самолетов противника не поступало. Никаких враждебных действий немецкий разведчик не совершил". Так он рассуждает на тринадцатый день войны, когда немцы свои рожи уже в Днепре моют.
Теперь посмотрим, что делает командир немецкого бомбардировочного полка Ганс Мюллер.
- Откуда ты знаешь, Ганс Мюллер или кто!
Вопрос всех рассмешил. Чугунов игнорирует вопрос и продолжает:
- Ганс Мюллер в двенадцать ноль-ноль получает проявленную фотопленку и выслушивает рапорт наблюдателя "фоккера". Снимает трубку и: "Гутен таг, Фриц Кунцштюк. В районе Троицкого у русских сосредоточена эскадрилья бомбардировщиков. Истребителей в воздухе не замечено, зенитное прикрытие не наблюдалось. Я думаль проучить немножка русских свинья". "Ол райт!" Кто это говорит? Это говорит командир воздушной дивизии Фриц Кунцштюк.
- Они "гут" говорят, - учит Чугунова Самоцветов.
- Но у Ганса Мюллера нет на аэродроме ни одного бомбардировщика. Почему?- Чугунов всех обводит глазами. Летчики не смеются. - Да потому, что они все в работе. "Не огорчайтесь, господин Ганс, - говорит начальник штаба своему шефу.- Мы еще успеть. Русские любят пельмешки и мечтать. Мы еще успеть". В тринадцать ноль-ноль самолеты возвращаются. Экипажи докладывают: "В районе Пскова я взорваль два бензохранилища, и танковый корпус остался без горючки. Теперь их будет брать голый ручка". "А я, господин полковник, расстреляль на дорогах пять тысяч беженцев - женщин, стариков, детей. Они очень смешно разьбегайсь". "Зер гут!" - выносит Мюллер им благодарность. Гитлер вам всем даст по большой медали".
У немцев наступает обеденное время. Два часа они жрут сосиски с кислой капустой и играют в шахматы e2-e4. После обеда они вылетают поставить мат нашему полку.
А что в это время делается на аэродроме славного энского полка? "Васька,- говорит Петька,- дурики мы. Надо было шпарить по этому двухфюзеляжному. Летел прямо над головой". "Да, - говорит Васька,представляешь, если бы мы этого "фоку" завалили! Вот шуму было бы! Весь поселок прибег бы смотреть. А нам бы - не по ордену, а по медали точно на всю грудь дали. В газете пропечатали бы: "Огонь ведут снайперы-зенитчики". А что делает командир полка? Он - думает. Раз пролетел разведчик врага, нужно ждать налета. Будем устраивать капониры. Будем доставать материал, инструмент, запросим одобрение. А сегодня?.. В 15.30 "юнкерсы" поднялись в воздух. На аэроснимках было хорошо видно, как расположены наши "эсбушки". Поэтому план был разработан еще на земле.