Ненавижу лгать им, но, если они узнают правду, то заподозрят неладное. Любой бы заподозрил, если бы узнал, что мой жених бросил меня посредине ночи.
Что бы ни происходило между мной и Уинстоном, оно между нами, и я не хочу, чтобы об этом узнала моя семья, особенно потому, что наш спор касался их.
― Жаль.
Отец разглаживает салфетку на коленях.
― Но, как мне кажется, он довольно занятой человек.
― Так и есть.
Я перевожу свое внимание на стакан с ананасовым соком.
― Но все нормально. Он не обязан присутствовать здесь, чтобы мы насладились завтраком вместе.
― Должна сказать тебе, милая, ― мама расплывается в улыбке, которая освещает ее глаза, ― я рада, что он подарил нам ночь в отеле. Наш номер захватывал дух. Я никогда прежде не гостила в роскошных отелях, и я надеюсь, что это не в последний раз.
― Мама, я не думаю, что нам стоит злоупотреблять этим.
― Чем злоупотреблять, дорогая? ― хмурится она.
― Щедростью Уинстона. Мы еще даже не поженились, а он уже так многое нам дал.
Мама кладет руку себе на грудь.
― Не похоже, что ему это было в тягость. На самом деле, он выглядел так, будто ему это приносило радость. Почему мы должны отказывать ему в удовольствии?
Я сжимаю зубы.
― Нам, по меньшей мере, стоит пожениться сначала, прежде чем принимать еще подарки.
― Ты слышала?
Лицо мамы озаряется, когда она меняет тему.
― Все в городе только и говорят о тебе с Уинстоном. В церкви, в воскресение, твое имя было у всех на устах.
― Мама, я не хотела, чтобы кто-то узнал, что я в городе. Ты же не говорила никому, да?
Мама молча жует бекон, избегая встречаться со мной взглядом, и я понимаю ответ.
― Я так горжусь тобой, ― наконец произносит она. ― Я ничего не могла с собой поделать.
Отец прочищает горло.
― Твоя мама без умолку болтала в церкви. Рассказывала всем и каждому, что ты выходишь замуж за известного человека.
― Я же просила тебя никому не говорить. ― Массирую виски. ― Я не хочу, чтобы обо мне судачили в городке.
Мама морщит лицо.
― Милая, я не понимаю, почему ты расстроена. Это люди, среди которых ты выросла. Они как семья. Они хотят знать о твоем счастье.
― А некоторые из них просили денег, ― вставляет отец.
Мама бросает на него убийственный взгляд.
― Стив, перестань.
От моего лица отхлынула кровь.
― Они просили у вас денег?
Отец кивает, а мама кладет свою руку поверх моей.
― У тебя щедрый жених. Если он захочет проспонсировать весь город, почему нет? Не стой на пути хороших дел. ― У нее засветились глаза. ― Я не могу поверить, что миллиардер станет частью нашего сообщества.
― Он не станет частью этого сообщества, мама. После свадьбы мы будем жить в Нью-Йорке.
Мама убирает руку, а ее лицо мрачнеет.
― Ты хочешь сказать, что вы не будете жить здесь?
― Нет.
Даже если бы я не выходила замуж за Уинстона, не могла и представить себе жизни в Мисти Коув. Но, если я скажу ей это, это разобьет ей сердце.
― Мы работаем в Нью-Йорке.
― Но ты говорила нам, что у тебя больше нет работы.
― Сейчас нет. Но я ищу работу... в Нью-Йорке.
― Почему ты так говоришь? Он тебя уволил? ― спрашивает мой отец, поднося чашку кофе к губам.
Я прочищаю горло.
― Он посчитал, что, как его невеста или жена, это будет конфликтом интересов, если я продолжу работать на него.
― Думаю, это имеет смысл, ― отвечает отец и продолжает трапезу.
― Имеет. И я уже начала отправлять резюме в поисках новой работы.
― Ты умная девочка. Ты быстро найдешь работу.
Отец пожимает мне руку теплой, мозолистой рукой.
― Дорогая, ― говорит мама, вторгаясь в мои мысли, ― если не принимать во внимание миллиарды Уинстона, ты сделала правильный выбор. Он обворожительный мужчина.
― Спасибо.
Будем надеяться, что он будет еще и хорошим мужем.
Я чувствую облегчение, когда мы переходим к другим темам, наслаждаясь вкусным завтраком.
Теперь, когда я увидела их, поняла, как сильно скучала по дому. Этот маленький город ― часть меня самой. Даже после свадьбы с Уинстоном представляю, как буду часто возвращаться сюда, чтобы побыть со своей семьей и показать детям город, в котором я выросла. Если задуматься, может быть, я должна убедить Уинстона купить коттедж в городе, чтобы мы с детьми могли приезжать туда на каникулы.
― Ты уверена, что счастлива с ним? ― спрашивает мой отец, глядя на меня поверх края своей кофейной чашки. ― Мы хотим, чтобы ты была счастлива.
Я ободряюще киваю ему.
― Я влюблена в него, папа.
― Влюбленность не всегда означает счастье. Есть люди, которые влюблены, но делают друг друга несчастными.
― Да, милая, любовь ― это еще не все. Но прошлым вечером я поняла, что вы счастливы вместе. Я видела, как вы смотрели друг на друга.
Мама ни за что не допустит, чтобы Уинстон не стал ее зятем.
Мы заканчиваем завтрак, и по дороге домой я спрашиваю отца, уверен ли он в своем решении взять у Уинстона деньги на бизнес. Он отвечает мне, что Уинстон ― ответ на его молитвы и, что пути Господни неисповедимы. У меня нет сил продолжать эту тему, так что я держу рот на замке.
В своей детской спальне я сажусь на кровать и рассматриваю свои вещи. Эта комната всегда была моим оазисом, местом, в котором я могла зарядиться энергией, местом, где я могла спрятаться, когда происходили жизненные неурядицы. Им был, по сути, весь этот дом. Каждый раз, как я пересекала порог и вдыхала постоянно присутствующий здесь запах уксуса ― любимого чистящего средства матери ― и отцовского одеколона «Олд Спайс», мне сразу же становилось лучше.
Стук в дверь возвращает меня из воспоминаний. Дверь отворяется до того, как я успеваю сказать, чтобы входили.
На пороге появляется Хизер, одетая в одну из своих многочисленных миниюбок и облегающую майку. Ее длинные, вьющиеся каштановые волосы заплетены в две французские косы, так она делает с раннего детства.
― Добро пожаловать домой, сестренка. ― Ее лицо светится от радости встречи. ― Прости, что не смогла присутствовать на завтраке. Пришлось прикрыть кое-кого с полуночи до шести.
― Удивлена, что ты все еще на ногах. Должно быть, ты устала.
Я притягиваю ее в комнату и в свои объятия, удерживаю ее в руках чуть дольше необходимого.
― Я должна была прийти повидаться с тобой, ― говорит она, когда мы разнимаем объятия. ― Мама не перестает болтать о твоем роскошном женихе. Похоже, он нечто.
― Так и есть. ― Сжимаю руки на коленях. ― Думаю, мама с папой считают, что сорвали джекпот.
Мы обе смеемся.
― Именно на это было похоже, когда мы с ними разговаривали.
Между нами повисает молчание, а затем Хизер задает мне вопрос, которого я боялась много дней.
― Почему ты не рассказала мне о нем?
― Прости. Я боялась, что ты можешь его не одобрить. ― Морщусь. ― Я спала со своим боссом. Я не хотела, чтобы ты или кто-либо еще подумал, что таким способом я пытаюсь пробиться наверх.
Хизер прикасается к моей руке и качает головой.
― Я знаю тебя, Дженна. Ты не такая. Если ты на такое пошла, значит, между вами возникло сильное притяжение.
Она замолкает.
― А теперь я хочу, чтобы ты рассказала мне правду, хорошо?
Я знаю, что она спросит еще до того, как слова срываются с ее губ. Я уже продумала ответ по пути домой.
― Он единственный? Действительно тот единственный?
― Я бы не вышла за него, если бы он не был единственным.
― Милая, он миллиардер. Ему легко вскружить девушке голову, заставить влюбиться в себя. Деньги сексуальны.
― Я влюбилась в него не из-за денег.
Мой голос резче, чем мне хотелось бы.
― Знаю. ― Она осторожно касается моей руки. ― Я не это имела в виду. Я хотела сказать, если бы он был кем-то другим, кем-то с другой работой и другим стилем жизни, тебя бы все равно к нему влекло?