Мне никогда не было так страшно, как тогда, когда я садился на заднее сидение машины. Пока я сидел там и ждал их вердикта, мое сознание почти отключалось.
В машине всего двое мужчин в костюмах. Тот, что со шрамом на боковой стороне лица, рассматривает нас с весельем с пассажирского сидения.
― Я и не знал, что вас двое.
Его лицо расплывается в усмешке, обнажающей неестественно белые зубы.
― Как и я, ― отвечает Трэвис, ― узнал три года назад. Мы...
― Твоя история братской любви меня не интересует. Есть неотложные дела. ― Он сводит брови вместе. ― Ты сказал, что он нуждается в нашей помощи? Ты же знаешь, что это значит?
Трэвис ерзает на сидении.
― Да.
Я наклоняюсь к Трэвису.
― Не думаю, что смогу пойти на это. Может быть, мне стоит сдаться.
― Мы помогаем только членам, ― тихо произносит мужчина на водительском сидении. ― Он не член.
― Он никому о нас не расскажет, ― быстро отвечает Трэвис. ― Он хочет присоединиться к клубу.
Трэвис смотрит в окно.
― Сегодня ночью он совершил убийство. И он готов заплатить нам много денег в обмен на защиту.
У меня сжимается желудок, пока они спорят. Двое мужчин, очевидно, обозлены на Трэвиса.
В конце концов, Лицо со шрамом поднимает руку.
― Давайте дадим незнакомцу шанс высказаться,. ― Он прищуривает глаза, глядя на меня. ― То, что он говорит, правда?
Я киваю.
― Мне нужна ваша помощь. Я никому о вас не расскажу.
― Да, не расскажешь, ― Лицо со шрамом усмехается. ― Одно слово, и ты труп.
Я колеблюсь.
― Хорошо.
― Если мы согласимся принять тебя в клуб, ты будешь платить ежемесячный взнос, а в обмен члены клуба будут держать в секрете твои грязные тайны. ― Он щелкает суставами на пальцах. ― Но от тебя требуется следовать правилам.
Он поднимает палец.
― Правило номер один: каждому члену дозволяется только одно убийство в год. Правило номер два: о каждом убийстве следует сообщать, потому что оно сказывается на всех нас.
От моего лица отливает кровь, когда я смотрю на Трэвиса, который смотрит строго вперед. Он не говорил мне, что убийства, совершаемые членами клуба, не случайности. Эти люди профессиональные убийцы, получающие от этого наслаждение.
― Я больше не планирую никого убивать.
Мои руки сжимаются в кулаки. Во что я, бл*ть, вляпался?
― Никогда не говори никогда, ― бормочет Трэвис рядом со мной.
Я бросаю на него ледяной взгляд.
― Что, если я откажусь присоединяться к клубу?
― Ты умрешь, ― отвечает водитель. ― Ты станешь для нас угрозой.
Гребаный ад. И этого Трэвис мне не говорил. Глядя на него, я чувствую, что готов вот-вот взорваться.
― Ты позволишь им убить меня?
В этот раз он поворачивается ко мне лицом.
― Я верен Братьям. Они мне такие же братья, как и ты.
― Мне не говорили, что я должен присоединиться насильно.
― Не насильно, ― говорит он, смотря в окно. ― У тебя все еще есть выбор: стать одним из нас или присоединиться к своей девушке в загробной жизни.
― У нас нет времени на это дерьмо, ― резко произносит Лицо со шрамом. ― Нам нужно сокрыть убийство.
Он встречается со мной взглядом.
― Ты в деле или хочешь умереть?
Я сжимаю кулаки, бросаю взгляд на Трэвиса, потом снова на них. Они говорят, что у меня есть выбор, но у меня его нет, я в отчаянии.
― Я... я в деле.
Нах*й их. Я никогда не стану частью их клуба убийц. После того, как они помогут мне сегодня ночью, я добьюсь изменения условий. Если мне придется заплатить им кучу денег, чтобы они меня отпустили, я заплачу.
― Хорошо.
Лицо со шрамом открывает дверь со своей стороны.
― Приступим к работе. ― Прежде чем выйти, он поворачивается к водителю. ― Оставайся здесь. Ты наша тень. Позвони всем членам, организуй сегодня вечером видеоконференцию. Всем членам, включая интернационалов, они все должны присутствовать.
Он выходит из машины и захлопывает дверь. Мы с Трэвисом тоже выходим.
По дороге к квартире Дженны мы не разговариваем. Чем ближе мы подходим, тем сложнее мне дышать. Когда мы добираемся до входа, в моем уме всплывает вид ее трупа, и я, спотыкаясь подхожу к обочине, меня рвет.
― Проклятие, ― ворчит Лицо со шрамом, когда я заканчиваю, он кладет руку мне между лопаток и заставляет идти дальше. ― Еще одно дерьмо, которое нам придется убирать.
Когда мы, наконец, подходим к двери Дженны, у меня начинает кружиться голова, а глаза наполняются слезами.
― Не переживай. ―Трэвис выхватывает у меня из руки ключ и открывает дверь. ― Первый раз всегда самый тяжелый. Потом станет легче.
― Где тело? ― спрашивает Лицо со шрамом.
― В спальне. Оно в спальне.
Я показываю на дверь, ведущую в спальню. Я не в состоянии снова войти туда, увидеть ее безжизненное тело. Так что я остаюсь в гостиной, пока Трэвис показывает Лицу со шрамом дорогу.
― Это шутка? ― раздается в спальне голос Лица со шрамом. ― В какую бл*дскую игру вы играете?
Несколько секунд спустя, он врывается в гостиную с искаженным гневом лицом.
― Ты сказал, что тело там. Где, бл*ть, оно?
― Я... ее там нет?
Меня простреливает выброс адреналина. Он заставляет меня, спотыкаясь, идти в спальню, Трэвис стоит у постели, прижимая ладонь ко лбу.
Дженны нет там, где мы ее оставили.
― Она жива, ― тихо произношу я.
Я не убийца. На легких ногах я несусь к входной двери, пока Трэвис и Лицо со шрамом обыскивают комнату.
― Она не умерла, ― кричу я, когда замечаю, что второй ключ отсутствует там, где Дженна хранит его у двери. Он был там, когда мы покидали квартиру. ― Ключ... он исчез. Она ушла.
Я бросаюсь обратно в комнату, чтобы убедиться, что это правда.
Лицо со шрамом врывается в спальню из ванной.
― Ты еб*ный идиот. Ты не проверял пульс?
― Проверял, но...
Я делаю рваные вдохи.
― Я его не нашел. Я был в шоке.
Я пожимаю плечами. На смену былому страху приходит уверенность.
― Для меня это отличные новости, джентльмены. Раз она все еще жива, наверное, я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
Лицо со шрамом бьет себя по лбу и взрывается смехом. Но быстро возвращает самообладание и встает передо мной.
― Брат, боюсь, что не все так просто.
Глава 21
Дженна
Никогда не считала себя везучей, но тот факт, что я сижу на полу в своем скрытом гардеробе ― чистое везение. Если бы он сжал мое горло чуть сильнее. Если бы ему удалось найти пульс, я была бы мертва. Я все еще потрясена, что мне удалось заставить его поверить, что он убил меня. У меня нет сомнений, что если бы он понял, что я играю с ним, то прикончил бы меня.
Я обхватываю свои ноги руками, прижимаю их к груди. Кошмар еще не закончился. Я могу быть живой сейчас, но одна ошибка, и они поймут, что я здесь.
Я стараюсь дышать, как можно тише, хоть мои легкие требуют кислорода, которого чуть раньше лишил меня Уинстон. Еще я не могу заплакать. Я могу лишь позволить слезам тихо скользить по моим щекам и не обращать на них внимания.
Они возвращаются до того, как я успеваю покинуть квартиру, попросить соседей о помощи. И они не одни. По голосам я насчитала трех человек: Уинстон, его брат и мужчина с глубоким хриплым голосом и немецким акцентом.
Пока они говорят, что надо найти меня и убить, пот течет у меня по спине и попадает в глаза. Они правы, что беспокоятся, что я убегу. Я слышала каждое сказанное ими слово, все ужасающие откровения, которые Трэвис сообщил Уинстону. Даже когда они говорили в гостиной, я слышала каждое слово.
Я никогда не была так рада тому, что живу в крошечной квартирке с тонкими стенами. Меня шокировало признание Трэвиса, что он убил троих людей. Я была опустошена открытием, что из себя на самом деле представляет Уинстон ― монстр, которого я не хочу больше видеть.
― Ты обсуждал здесь наши дела? ― спрашивает немец, отвечают ему тихим бормотанием. Я не могу понять кто, Трэвис или Уинстон.